Сумеречный Сад

Мне подождать первого встречного и спросить у него, не слышит ли он тихую мелодию «You’d be so nice to come home to»?

Не уверена, есть ли в этом смысл. Я или сумасшедшая, или нет, и прямо сейчас не важно, что из двух. Важно то, будут ли открыты ворота.

Я чувствую, как мир сужается до ворот. Словно от существования Сада зависит реальность всего остального. Словно сад и есть единственная реальность.

Двадцать шагов от двери магазина до ворот. Иду медленно, наслаждаясь мелодией на пианино, к которой присоединился контрабас и мягкий барабанный ритм. Они только что подключились к соло пианино. Я приближаюсь, но музыка не становится громче.

Я замираю, обвив пальцами железные прутья. Вдох застревает в горле как задушенное всхлипывание. Борюсь с желанием прошептать молитву.

Почему я так сильно хочу туда?

Здесь, у ворот, на пороге, не зная, что – если что-то вообще – ждет меня… Я чувствую радость, грусть, тоску по недостижимому, которую я когда-либо испытывала.

Sehnsucht, как говорят немцы, и в скудном английском нет подходящего слова.

Неподдающаяся определению жажда совершенства, прекрасного в своей недостижимости; тоска, приподнимающая сердце и разум над настоящим и уносящая в сладкую горечь, где не существует времени, а символы более реальны, чем земля под ногами. Сколько стихов и песен, книг и фильмов говорят об этой тоске по месту – Дому, – который мы никак не можем отыскать?

И здесь, у ворот, я чувствую одновременно все эмоции, которые испытывала за свою жизнь. В какой-то степени, наверное, все, что я когда-либо почувствую. Тоска по прошлому, по оставленному или забытому, обернутая в страстное желание тайны, которое я раньше не испытывала.

Когда-то давным-давно…

Я толкаю ворота.

Они открываются.

Не дыша, я жму на скрипучую старую дверцу, и в этот раз она поддается легче, чем в прошлый. Я закрываю ее за собой.

Фонарик я не взяла и доверяю свой путь зелени. Надеюсь на свет Сада.

Кусты касаются моих рук и лица. Они не царапаются, а скорее протягивают листья-пальцы, подбадривая меня прикосновениями к плечу, подгоняя идти вперед.

Я пробираюсь вперед, зарываясь руками в зелень, и сердце бьется часто-часто.

Слишком долго. Не должна ли я была уже достичь жизни в центре Сада?

Но музыка… музыка уже не дымка в воздухе. К ней добавился голос: «Ты так прекрасна, ты мой рай»… Я слышу смех. Звон бокалов. Гул разговоров.

Ох, небо… Он здесь.