– Ведьма сдохла? – спросил Ёган.
– Ведьма сдохла? Когда? – одновременно с ним спросил монах.
– Сегодня, укусила раскаленную кочергу и сдохла.
– Как укусила? – не поверил Ёган. – Зачем?
– А вот так, – морщился солдат, вспоминая событие, – от злобы вцепилась зубами, когда я ей к морде кочергу поднес, и держала ее, пока не сдохла.
– Вот баба, – ужаснулся Ёган, – я эту сатанинскую бабу с детства боялся. Вот как сейчас помню, однажды…
– Да погоди ты, – перебил его Волков, – ты скажи лучше, Брунхильда вчера приходила?
– А, ну да, была, вечером приперлась вся из себя, прям такая, – он показал, насколько Брунхильда была прекрасна, – да я сказал, что вы спите, что слабы после болезни.
– А она что?
– Так взбесилась, бранилась: мол, зря по грязи ходила, платье пачкала. Я дал ей крейцер из вашего кошеля, чтобы только не бранилась, она и ушла. Может, зря дал? Жалко деньгу.
– Да бог с ним, с крейцером.
– Да нет, зря давал, она все равно лаялась, ушла злая.
– На меня? – улыбался солдат.
– На вас, на вас, а потом и на меня, – проговорил Ёган, сооружая постель монаху на полу.
Волков больше ничего не сказал, лежал на перине, улыбался, нога не болела – так он и заснул. И не слышал, как ворчит Ёган на монаха, из-за которого ему пришлось тесниться и делить с ним одеяло.
А утром он сидел в одном исподнем в донжоне. Перед ним стояло огромное корыто с теплой водой, а Ёган и мальчишка с кухни помогали ему мыться. Мальчишка держал большой ковш с водой, а Ёган, прилагая усилия, тер господина мылом. И тут неожиданно для всех с кухни спустилась госпожа Хедвига со служанкой. Она скривилась, увидев помывку, и, проходя мимо Волкова, произнесла:
– Нужник бы еще тут устроил.
Солдат ничего не ответил, поглядел ей вслед и подумал:
«Пофыркай мне еще, получу рыцарское достоинство, так не Ёган мне будет ноги мыть».
Он еще улыбался от предвкушений, когда в донжон вбежал стражник: