Нечто из Рютте

Барон буркнул без всякого желания, лишь бы быстрее закончить все это:

– Приговариваю.

– Стефан, – продолжал Волков. – Твой сеньор был милостив к тебе, и тебя всего-навсего повесят за твои преступления.

Люди у прохода одобрительно загудели, они полностью поддерживали коннетабля.

А со старостой из Малой Рютте решили быстро: так как он раскаялся и отдал часть денег, по его согласию его обратили в крепостного, хотя все дети его остались свободными. Староста, насмотревшись приговоров о повешении, был несказанно рад, что остался жив. Пообнимавшись с семьей, тут же ушел.

– Добрые жители Рютте, – громогласно объявил Волков, – вор и убийца Соллон и сапожник Стефан будут повешены на площади после обедни.

Мужики снова одобрительно гудели, и даже славили коннетабля, и выходили из зала, а стражники уводили приговоренных. Барон, довольный, что все закончилось, встал и сказал:

– Я рад, господа аудиторы, что вы приехали и навели порядок у меня в доме.

Все господа аудиторы встали и поклонились народу, а магистр Кранц произнес:

– Мы рады, господин барон, помочь вам, но это не только наша заслуга. Мы просто приехали и посчитали, а порядок в вашем доме наводит ваш славный коннетабль.

– Да-да, – закивал барон, – тут вы правы, тут вы правы.

– О вашем добром коннетабле молва идет по всей округе, – добавил Деркшнайдер.

– Да, вы все не лыком шиты, – сказал барон, – поэтому я приглашаю вас и коннетабля на прощальный обед.

– Мы польщены, господин барон, – улыбнулся магистр.

Так и начался добрый обед, перешедший в ужин.

К вечеру, когда вино и веселье лилось рекой, а Волков был уже не совсем трезв, к нему подошел старый слуга барона Ёган и сказал на ухо:

– Господин коннетабль, вас там девица дожидается.

– Девица? – спросил солдат. – Девица – это кстати.

Он извинился и вылез из-за стола, несмотря на протесты барона и аудиторов. Пришлось пообещать вернуться.

Во дворе замка его ждала Брунхильда.