Темные празднества

– Рану могли нанести уже после смерти. Это может объяснить отсутствие крови. Вот, взгляните. – Альтамия указывает на голову Клементса, и коронер подходит ближе. – Рана очень грязная, словно его ударили несколько раз.

– Я предполагал такой вариант, – бормочет он, отвернувшись от моего пристального взгляда.

– В какой позе он находился, когда вы его увидели? – допытывается она.

– В той же, что и сейчас, – отвечает мужчина.

Руки Клементса скрещены на груди, а ладони покоятся на плечах.

– Старинная погребальная поза, – отмечает Альтамия. – Сейчас руки принято складывать в районе таза или по бокам от бедер.

– Я подумал, что перед смертью он мог сложить руки в молитве. Если бы вы решили устроиться коронером, я бы остался без работы.

Альтамия открывает рот, словно собираясь попросить прощения, но вдруг выпрямляется.

– Женщина вроде меня никогда не стала бы вам конкурентом, – говорит она.

Достижения женщины не поддаются сравнению с мужскими. Я заливаюсь краской, вспомнив, как смеялся над ее желанием стать хирургом. Из-за своего пола она вынуждена принимать лишь мертвых пациентов.

Мистер Уилсон лишь горько улыбается, соглашаясь с ней. Он перекладывает руки Клементса на бедра, с вызовом глядя на Альтамию в ожидании того, что она решит его остановить.

– Присяжные должны увидеть его в том же виде, в котором он был найден, – заявляю я.

– Я опишу им его позу. Его нужно похоронить надлежащим образом, – настаивает он, но затем уступает. – Я уже собирался заявить присяжным о том, что это мог быть несчастный случай, когда вдруг заметил это. – Мистер Уилсон подворачивает рукава Клементса, указывая на колотую рану у него на плече. – Он бы быстро скончался от потери крови, – говорит коронер, пока я взглядом изучаю рану, набитую шерстью. Он расплывается в улыбке, когда Альтамия с ним не спорит. – Мистер Раш убедил большую часть города, что судья Персиваль – убийца. Очень жаль, что своими заключениями я не смогу его оправдать.

Нам нет особого смысла задерживаться у мистера Уилсона после этих слов. Мы с Альтамией уходим на какое- то расстояние от поместья коронера. Если она и виновна, то не проявляет особого беспокойства из-за того, что Уилла обвиняют в совершенном ею преступлении. На какое-то мгновение я даже заставляю себя поверить, что песня Клементса мне приснилась, стараюсь забыть образ пальцев Альтамии, сжимающих камень, и той ярости, что заставляет ее снова и снова ударять Клементса по голове. Этот образ не позволяет мне задуматься о том, как далеко я позволю всему этому зайти. Потом я представляю петлю у Альтамии на шее. Я не буду ее осуждать.

На улице не холодно, но девушка вдруг начинает дрожать и закутывается в плащ. Я пристально изучаю ее, словно она – незнакомый мне человек, а затем замечаю под ее плащом очертания кинжала, который я ей подарил.

– Мистер Раш! – восклицаю я. Он выходит из тумана, и на какое-то мгновение мне кажется, что мои руки прошли бы сквозь него, реши я к нему прикоснуться.

Она делает шаг вперед, чтобы представиться.

– Мисс Альтамия Хейл, – и в ответ он приподнимает шляпу.

– Он – охотник на ведьм, – говорю я Альтамии.

– И я в неплохой компании, – добавляет он.