Темные празднества

– Я в этом сомневаюсь, – ледяным тоном произносит девушка.

Удовольствие, которое вызывает у него ее презрение, длится не столь долго, и он снова оборачивается ко мне.

– Я видел, что вы заходили в приемную коронера. – Он прищуривается, когда я подхожу ближе к Альтамии. – Жуткое происшествие. Надеюсь, судью Персиваля оно не слишком удручает.

– Обвинения уже выдвинули, – подтверждаю я, и, увидев на моем лице улыбку, он удивленно приподнимает брови. – Но мой господин по-прежнему пользуется поддержкой лорда Кэрью, так что сейчас он на свободе. И останется на свободе.

Он замолкает.

– Отрадно это слышать, впрочем, хочется надеяться, что ваш господин меня простит. – Я хмурюсь, и он объясняет: – Только что лорд Кэрью позволил мне продолжить расследование. Вы можете ко мне присоединиться. Мне нужен писец, поскольку моим людям не хватает вашего красноречия.

– Нет.

– Я на вас не обижаюсь, – говорит он. – Мои наблюдатели – хорошие люди, хоть и ведут себя со мной чересчур грубо, чтобы я мог насладиться близостью, подобной вашей с судьей Персивалем. – Я замираю, услышав этот намек. – Завтра мы выезжаем за Джейн Фоули и ее выводком. – Мои веки вздрагивают от отвращения при виде его радостного возбуждения. – Говорят, самый младший из них пугал соседских детишек рассказами о том, что его мать по ночам ложилась с дьяволом. А она сама говорит, что в свой последний визит он принял обличье лягушки.

– В такое ведь невозможно поверить, – перебивает его Альтамия.

– Девушка во всем призналась, – заявляет Раш, но Альтамия не отводит взгляд.

– Она еще совсем ребенок! – кричит она, и пальцы Раша начинают дергаться, когда я встаю с ней рядом.

– Так и есть, – соглашается он. – Но колдовство – это дьявольские сети, через которые не способно проникнуть ничто христианское. И я не побоюсь их разорвать.

– Даже ценой милосердия? – настаивает она.

– Мой господин не привил мне этой добродетели, – признается Раш.

– Подождите меня возле лошади. – Прошу тебя, – взглядом умоляю я ее.

– Она говорит все, что у нее на уме. Понимаю, почему Грейс ею гордится, – замечает Раш ей вслед.

– Если вы к ней приблизитесь!.. – угрожаю я.

– Никогда в жизни. – Он протягивает мне памфлет, который достает из сумки.

– «Чудесное разоблачение Роутонских ведьм», – бормочу я, глядя на гравюру, на которой изображена ведьма с карикатурным лицом, похожим на полумесяц, и фамильяром в форме совы, которого прижимает к груди.

Я пробегаю взглядом по дополнениям, написанным на основе моей расшифровки допроса миссис Грир. Раш приукрасил его гротескными описаниями ее злодеяний и добавил в текст откровения мистера и миссис Ингрем, в которых они рассказывают о своих страданиях. А еще «Роутонские ведьмы» включают в себя признания Элая Хита и Джейн Фоули с детьми, которых Раш называет дьявольскими отродьями. Они превратились в монстров, а мы, охотники на ведьм, становимся героями, служащими Господу. Все это – не более чем уловка, подкрепленная самодовольной уверенностью в том, что читатели не обратят внимания на эту ложь в обмен на обещанные им сцены жестокости.