У Эйкена есть брат?
Ему показалось, будто женщина что-то сказала. Эйкен поднял на нее беспомощный взгляд, но в ответ встретил улыбку.
– Ешь, – повторила она, кладя подбородок на переплетенные пальцы. И вновь сказала что-то, чего он не смог услышать.
Возможно, то было слово из другого языка, который мальчик не знал. Возможно, это было его настоящее имя, которого не помнил, но за которое очень хотел ухватиться. Эйкен обязательно попросил бы женщину повторить, но губы отказывались двигаться, пока рука с зажатой в ней ложкой ковыряла что-то и подносила ко рту, открывавшимся только для этого. Это было что-то очень сладкое, со вкусом карамели.
Позже, спустя неопределенное количество времени, Эйкен оказался в другом месте – просторной комнате с незаправленной кроватью, захламленным столом, догорающими свечами и шкафом, полным книг и странных деревянных фигурок – лошадей, птиц, людей, деревьев, домов. Эйкен стоял напротив шкафа, его глаза находились ровно на уровне полки с деревянными фигурками, но он с трудом мог сфокусировать взгляд. Что-то казалось неправильным, но Эйкен никак не мог понять, что именно. Он был в комнате и, кажется, уже должен был спать, но…
– Ты очень скучный, – произнес кто-то за его спиной.
Эйкен испуганно обернулся и увидел зеркало в квадратной раме, висевшее на стене возле двери. Оно отражало его, но без теней на левой половине тела. Эйкен поднял руку, думая, что это лишь мерещится, но теней и впрямь не было. Он попытался позвать их, но не почувствовал ответа, будто проклятие оставило его.
Отражение дернулось, и у него появились тени. Его тени. Эйкен еще раз проверил свою левую руку – чистая, без теней. Он решил бы, что сам является неправильным отражением, но заметил, что у фигуры в зеркале, действовавшей по своему усмотрению, были черные белки глаз, на фоне которых темно-серые глаза почти терялись.
– Ты о-о-очень скучный. С другими хоть что-то можно было почувствовать, а ты… ты даже не сопротивляешься! Так и будешь ждать, пока огонь поглотит все?
Эйкен не боялся огня. Наверное. Огонь ассоциировался с чувством безопасности и теплом, и он всегда был под чужим контролем.
Мальчик не боялся огня, но почему ему вдруг стало так страшно?
– Дело твое, – равнодушно бросило отражение. – Хочешь трястить от страха – валяй, останавливать не буду. Все равно от тебя ничего не останется.
Эйкен старался не воспринимать слова отражения всерьез, но они что-то задели внутри него. Не сдержавшись, он сорвал с кровати одеяло и быстро накрыл им зеркало, скрывая безумно смеющееся отражение. Тишина стала спасением, и Эйкен наслаждался ею, привалившись к стене, до тех пор, пока не услышал что-то очень странное.
Треск дерева. Торопливые шаги. Какой-то непонятный скрип. Рев пламени.
Эйкен выбежал в коридор и сразу же погрузился в черный дым, заполнивший дом. Он сильно жег глаза, мешал дышать, не позволял идти вперед, но Эйкен шел, одной рукой держась за стену, а второй закрывая рот и нос воротом тонкой рубашки. Пальцами он ощупывал шероховатую поверхность стены, полки, поверхности окон, откуда-то взявшиеся на пути.
– Карлос! – визгливо закричал женский голос с первого этажа. – Рафаэль!
Эйкен споткнулся, почти врезался в большие напольные часы, но был подхвачен чьими-то руками.
– А ты храбрец! Или просто глупый?
Сквозь дым и отблески пламени, пожиравшего первый этаж, Эйкен увидел мужчину в странном темном костюме и начищенных до блеска туфлях. Его кожа была совсем белой, как и волосы, а изо лба торчали загибающиеся к макушке рога. Незнакомец улыбнулся острыми зубами, а за его спиной раскрылись кожистые крылья.
Эйкен завопил, оттолкнулся от мужчины и со всех ног побежал к лестнице, слыша гулкий смех за спиной. Ему следовало выбираться из дома, стонущего и разваливающегося, но он почему-то побежал не к окну, через которое мог перебраться на дерево, растуще совсем рядом, а вниз, в самое пекло, где раздавался хруст, яростные крики и слова, которых мальчик не мог понять. В голове стоял гул от чужих голосов, шума бегущей по венам крови и отчаянных криков, наполнявших собой дом. Дым, гарь и огонь вдруг стали меньшей из проблем Эйкена.