Мамма даже не знает, как часто я навещаю Лиллит.
– Ужасные штормы многие годы, – это рассказывает Вэрил, – похищали людей прямо из их домов. Оставляли на стульях песчаные холмы, швыряли водоросли на постели.
Но потом мы дали погоде отпор. Я знаю эту историю. И эта битва была долгой.
Еще до того, как на свет появились мы с Лиллит и Вэрил, сын мэра кричал дождю, чтобы он прекратился, потому что мэр должна была произнести свою речь. И дождь прекратился. Тетя Маммы однажды своими криками остановила молнию на окраине города.
Погода нанесла ответный удар: целая семья превратилась в густой серый туман, который наполнил дом, где они жили, и долго не рассеивался.
Затем тетя Маммы и сын мэра стали выкрикивать имена погодных явлений, когда приближались штормы. Сначала их поведение вызывало страх, и люди старались держаться подальше от них. Но потом мэр поняла, какая от этого польза и как им повезло. Она отправила их в Клиффуотч, там они были в безопасности.
Затем появилась новая крикунья. Однажды она вышла из дома и увидела у себя на руках снег – одну-единственную идеальной формы снежинку. День был темным, небо чистым, на деревьях распускались цветы, и земля готовилась дать жизнь новым деревьям. Она поднесла снежинку к губам, и та улетела, кружась в воздухе.
В городе не знали, что думать. Мы наблюдали за погодой, которая стала умнее нас. Но возможно, погода просто стала слишком сильно проникать в нашу жизнь.
Тетя Маммы превратилась в молнию и пронзила облака. Она разбросала их.
Вскоре после этого океан обрушился на берег и утащил его на дно. А Клифуотч накренился и завис прямо над океаном, но люди, которые стали частью погоды, не хотели уходить.
Началась битва – она велась и прежде, но теперь мы знали, что это действительно настоящее сражение. Люди погоды кричали, чтобы предупредить нас, пока штормы не забрали их. Родители кричали своим детям держаться подальше от дождя. Подальше от Клиффуотча.
Но я уже все решила. Я пойду, когда придет мой черед.
Потому что принимать решение о том, что тебе только предстоит сделать, намного лучше, нежели в какой-то момент осознать, что ты уже натворила.
Тетя Маммы вся начинала искриться, когда сердилась; сын мэра чередовал засушливые дни с дождливыми, пока однажды утром не превратился в шквалистый ветер и не улетел прочь.
Штормы становились все сильнее. Самые мощные продолжались неделями. Самые тихие могли длиться годами. На рынке мы слышали, как люди шептались: некоторые жители города переживали, что штормы пожирали исчерпавших себя людей погоды. Мамма терпеть не могла такие разговоры. После них всегда приходило обжигающее облако.
Иногда штормы объединялись, чтобы стать сильнее: Бледный пепел налетал вместе с Яркостью и Слепящей яростью.
Я лгала, когда говорила, что Мамма ни разу не оглянулась. Я видела, как она это делала.
Я не должна была это видеть, но мэр пошла прочь, а Мамма обернулась, и я увидела, что она смотрела на Лиллит с такой тоской, что я не удержалась и выбежала за ворота.
Но самым ужасным было то, что она не просто оглядывалась, она еще и возвращалась в Клиффуотч. Только никому не говорите, но она делала это втайне ото всех. Постоянно.
Она не навещала их. А просто стояла у ворот в темноте, когда не могла заснуть, окутанная покровом теней, где никто не мог ее увидеть, кроме, может быть, Лиллит. Я потихоньку следовала за ней, ступала по ее следам, чтобы не выдать себя случайным шорохом.