Спаси меня от холода ночи

Днями напролет мы по большей части гуляем снаружи, хотя Кэйрах такой маленький, что вскоре у меня возникает ощущение, что я изучила каждый его квадратный сантиметр. Во второй раз Эмми понравилось искать на пляже перед причалом ракушки и красивые камешки, и мы раскладываем перед печью ее сокровища, чтобы их просушить. Несмотря на время года, мы растапливаем ее каждый вечер просто потому, что так становится уютнее.

Не единожды мы ищем и находим Эльзу, по крайней мере Эмми не сомневается, что каждая повстречавшаяся нам овечка – это она. Как по мне, так почти все овцы одинаковые, однако ни меня, ни животных не беспокоит, что иногда кого-нибудь из них называют Эльзой.

По утрам мы подолгу завтракаем за полукруглым столом у окна, и мы с Эмми придумали игру – описывать, какого цвета сегодня море. Причем малышка весьма изобретательна: например, в четверг утром, когда на остров приехал Кьер и привез продукты, вода была «зеленая, как трактор, но грязный трактор». До сих пор это единственный день, в который небо затянуто облаками, и Кьер показывает нам местечко неподалеку от маяка, расположенное высоко над утесами. Там высятся несколько громадных валунов, которые выглядят, как укрытая от ветра лощина.

– Это любимое место Лив на острове. Как-то она даже развела тут большой костер, – рассказывает он, обращаясь при этом напрямую к Эмми, – посреди ночи.

Девочка только кивает. В присутствии посторонних она все так же стесняется, но, что слова Кьера произвели на нее впечатление, выясняется, когда вечером она просит отца разжечь костер на скалах.

После этого Нилл оттаскивает туда почти все дрова, сложенные на втором этаже маяка, и устраивает из них огромное кострище, а вместо овощной запеканки, которую я планировала на ужин, мы жарим на углях заранее принесенную картошку.

Когда стемнело, мы втроем ложимся на широкую кровать в спальне: Нилл справа, я слева, а Эмми – посередине. К тому времени уже вошло в привычку, что, почистив зубы и с Нобсом на коленях, девочка терпеливо дожидается нас. Она сворачивается под одеялом, только когда мы оба укладываемся с ней.

Над головой у Эмми я вижу очертания лица Нилла и знаю, что он тоже смотрит на меня. Связь между нами становится крепче и настолько сильнее, что порой я буквально чувствую, как тьма во мне сжимается и дышать становится легче. Иногда поверх книги, которую читаю малышке, я ловлю взгляд ее отца, когда он наблюдает за нами. Или проходя мимо меня с Нобсом, которого ему доверила дочь, пока сама плещется в ванной, он на секунду дотрагивается рукой до моей спины. В такие моменты мои эмоции хлещут через край, мне хочется раскинуть руки и обнять все вокруг, в том числе Нилла, Эмми, и себя саму. Между тем Нилл все еще ждет, когда я поведаю ему о своем прошлом. Трудно об этом забыть, тем более что вечер за вечером я проверяю на телефоне сообщения от Пиппы.

В пятницу утром я звоню сестре. Пиппа заставляет меня описывать ей каждый холмик и каждый камень на Кэйрахе, восторгается моими рассказами про Мэттью, поэтому я обещаю, что когда-нибудь покажу ей остров.

Сама же она всячески уклоняется от моих попыток расспросить ее об обстановке дома.

– Все нормально, – отмахивается Пиппа. – Ничего нового. Скарлет снова рассталась с парнем.

Сестра отвечает, как наша мать, когда хочет увести разговор в сторону от определенных тем, и неприятное чувство, которое рождается у меня после этого, не отлипает до конца дня, как колючий репей.

– У тебя дома все в порядке? – шепчет Нилл, когда мы лежим в спальне, а Эмми засыпает.

– Не знаю.

– Может, нам съездить туда на следующей неделе?

Поехать в Талламор? Вместе с Ниллом? Представить его маме и надеяться, что в этот конкретный день на ней не будет следов от побоев? Рисковать наткнуться на отца?

Когда просила Нилла отвезти меня в прошлый раз, я не задумывалась обо всем этом, но там была экстренная ситуация. Все мои мысли тогда были сосредоточены на том, как быстрее всего добраться до Талламора, чтобы не дать отцу убить мать или Пиппу.

– Твою сестру мы тоже могли бы забрать. У нее же сейчас каникулы? – Как обычно, Нилл читает мои мысли.

– Да, до конца августа.

– И что ты думаешь?