– Ты с ума сошел?!
Габриэль с улыбкой вытянул порезанную руку.
– Ты что, вида крови боишься, вампир?
Жан-Франсуа зашипел, обнажив жемчужно-белые клыки.
– Я ничего не боюсь, де Леон. Только того, что сотворю с тобой, если дам голоду волю.
– И что же это ты со мной такого сотворишь, холоднокровка? – Габриэль прищурился. – Не передав своей императрице всей истории?
Последний Угодник встал с кресла и шагнул к вампиру, вытянув перед собой порезанную руку. Жан-Франсуа отступил еще на шаг.
– Как по мне, тут каждый чей-то раб.
– Мелина! – взревел Жан-Франсуа.
Дверь моментально распахнулась, и на пороге встала рабыня в длинном черном платье. Она широко раскрыла глаза, а одну руку сунула под корсаж платья.
– Хозяин?
Вампир моргнул, и тень в его глазах рассеялась. Он оправил кафтан и пышные манжеты.
– Наш гость порезался.
Женщина выпустила оружие, рукоять которого сжимала под корсажем. Скорее всего, у нее там был кинжал, хотя наверняка Габриэль не мог сказал. Сделав книксен, Мелина подошла к угоднику и взяла его за руку. Сделала она это нежно, но в ее хватке ощущалась ужасающая сила – мощь, дарованная кровью хозяина. Угодник неотрывно смотрел в глаза вампиру; он мрачно улыбнулся, видя, что тварь, хоть и вернула себе самообладание, все еще боится подойти близко.
– Порез глубокий, хозяин, – доложила Мелина. – Со временем затянется, но будет лучше, если я…
– Быстрее.
Рабыня снова присела в книксене и поспешила прочь из камеры.
– И еще бутылку, сука, прихвати! – крикнул ей вслед Габриэль.
Женщина сбежала по ступеням в вихре черного дамаста. Она вновь оставила дверь незапертой. Габриэль прислушался к ее шагам: сорок ступенек, семьдесят… Его чувства по-прежнему сохраняли бритвенную остроту. Лязгнули ключи, тяжелый замок. Хлопнула дверь.
Затем он снова посмотрел на вампира. Жан-Франсуа так и жался на другом конце камеры. Томик с историей выпал у него из рук и лежал, раскрывшись на странице с портретом Диор – еще в «Идеальном муже», одетой в идиотский кафтан. Угодник подобрал книжицу, вновь подивившись искусной работе вампира.