Империя вампиров

Лорсон. Мама. Амели. Селин.

Все это осталось в прошлой жизни.

– Она поет м-мне, – удивленно прошептала Диор. – Твоя Пьющая Пепел.

Я взглянул на меч в дрожащей руке девицы. На посеребренную даму на крестовине эфеса. Прекрасную. Несносную. Совершенно безумную.

– И о чем же она тебе поет?

– О б-б-битве при Близнецах.

Я фыркнул.

– Ну тогда не верь ни слову. Пью там даже не было.

– Т-ты убил ее. С-с-сестру Дантона.

Я слегка подул на тлеющее пламя. Сломанная рука пульсировала, пальцы онемели.

– Ты видел его, – не отставала Диор. – Вечного К-к-к-роля.

И несмотря на боль, я вызвал в памяти его образ: юноша, сказочный и вечный, прекрасный и кошмарный, окутанный таким плотным, холодным, горьким и тоскливым отсутствием света, что у меня чуть не замерзло сердце. Я снова услышал клятву вечного отца тому, кто убил его возлюбленную дочь: «У меня впереди вечность, мальчик».

Я забрал меч из трясущихся рук Диор.

– Я же просил: без печальных концовок, Пью.

«Прости, Габриэль, но она должна узнать п-правду об этом, рано или п-п…»

Я убрал меч в ножны, которые прислонил затем к стене. Поворошил ветки, чтобы ярче разгорелось пламя. К рукам наконец вернулась чувствительность, запястье пульсировало. Дым уходил сквозь трещины в своде пещеры, и наше маленькое прибежище постепенно наполнялось теплом. Я стянул с себя мокрую блузу и потыкал в медленно затягивающуюся рану на животе. Дантон, эта сволочь, обработал меня на совесть, но не дожал. Я поклялся, что он об этом пожалеет. Диор молча следила за мной; в сгущающемся тепле трясло ее уже не так сильно.

– Десять тысяч, – произнесла она наконец. – Ты победил армию из десяти тысяч вампиров.

– Не в одиночку же. Я не один был.

– Если б-бы не ты, Вечный Король захватил бы Нордлунд.

– Так он его и захватил, девочка. Спустя три зимы бухта Слёз замерзла, покрылась льдом, и он пронесся по всему северу. Я просто заставил его подождать.