– Серьезно?
– Хочешь проверить? – обернулся я через плечо.
– Спросить, как я умру? – Диор, стуча зубами, шумно сглотнула. – Ду-думаю, что да.
Я встал и пристально посмотрел на нее.
– Точно? Такую правду потом не забудешь, девочка.
Она заглянула мне прямо в глаза, расправила плечи и кивнула.
– Тогда давай сюда руку, – велел я.
Диор протянула мне дрожащую кисть, за которую я ухватился. Потом свободной рукой взялся за рукоять Пьющей Пепел и нахмурился, тихо шевеля губами. Снег медленно падал, его хлопья таяли у нас на коже. И вот наконец я открыл глаза и предсказал Диор, как она погибнет:
– Ты будешь и дальше доводить меня идиотскими вопросами, и я утоплю тебя в этой сраной речке.
– Боже, ну ты и козел, – бросила она, вырывая руку.
– Поделом тебе.
– За что?
– Высокий, темноволосый, сломленный?
Она фыркнула:
– Правда – самый острый нож.
Я погрозил ей пальцем:
– Ты еще узнаешь, какой…
Я хватил ртом воздух и согнулся пополам от дикой боли, когда по позвоночнику поднялась огненная волна. Я схватился за живот и, плотно зажмурившись, постарался не упасть. Мир кругом вздыбился и закачался, а Диор положила мне руку на плечо.
– Хуже становится?
– Уж точно не лучше, девочка.