– Какой там долг, угодник! – Он поклонился – Для меня честь подбросить вас. Меня звать Карлайл а Кинн. Мой брат бился с парочкой ваших во время осады…
Меня накрыло новой волной боли, и я, схватившись за живот, зашатался. Диор придержала меня под руку, Карлайл – под другую.
– Как вы, брат?
Я стиснул острые зубы; перед глазами все затянуло красной поволокой.
– Далеко до Редуотча, капитан?
– Два дня, – ответил здоровяк. – Ежель поспешать.
Диор посмотрела Карлайлу в глаза:
– Можно ли смиренно попросить вас о том, мсье?
Капитан бросил на меня встревоженный взгляд, но вскоре он уже раздавал приказы. Мы с Диор убрались на хер с дороги, протискиваясь между грузом и беженцами. Это был сброд – пустые глаза и грязные руки, – провожавший нас взглядами, в которых угадывались любопытство, подозрительность и благоговение. Наконец мы рухнули на палубу у носовой фигуры.
– Выглядишь паршиво, – шепнула мне Диор.
– Хрен т-там, – выдавил я.
– Два дня-то продержишься? – жиденько улыбнувшись, спросила она.
Я схватился за живот и свернулся калачиком.
– Хочешь пари?
Девица посмотрела себе на руку, проведя пальцем вдоль предплечья. Под кожей у нее проглядывала бледно-синяя жилка, в которой бился сводящий с ума живой пульс.
– Может, тебе…
– Не надо, – прорычал я, схватив ее за запястье.
– Мне больно, – прошептала она.
Пристыженный, ощущая тошноту, я отпустил ее.
– Извини, просто… Не надо больше мне этого предлагать, ладно? Даже не думай.