– Мы подумали, что ваш священник станет искать там подмоги. Утопающий за соломинку хватается, но солома горит, полукровка. Прямо как еретики.
Я проглотил ком в горле. В живот будто набили битого стекла. Вблизи я видел, как бьется жилка на шее у Талии, угадывал за запахом кожи и боли аромат ее крови. Ее заточенный коготь скользнул вдоль моей ключицы, повторяя очертания льва на груди.
– Как красиво, – тихо сказала инквизиторша.
С легкой улыбкой она вонзила коготь мне прямо в сосок.
Я ахнул от боли и выгнулся, натягивая кандалы. Коготь вошел в мясо и царапнул кость; на живот потекла кровь. Талия подалась ближе и зашептала мне на ухо:
– Я задолжала тебе боль, еретик. Я должна тебе бла…
Она хватила ртом воздух, когда я врезал ей лбом по носу. Приятно хрустнуло, и Талия, булькая и заходясь визгом, отшатнулась. Ее головорез шагнул было ко мне, готовый разобрать меня на части, но она остановила его жестом. С перекошенным от ярости лицом, Талия зажимала кровоточащий нос.
– Т-ты… мне нос сломал…
– Иди сюда, сучка. Поцелую – все пройдет.
– Ублюдок безбожный.
Я дернулся в цепях, сходя с ума от запаха крови. Он заполнил всю камеру, мои легкие, голову; сверкая клыками, я натягивал оковы.
– Где Диор?
Талия растянула испачканные кровью губы в улыбке:
– Ее исповедует моя сестра Валия.
– Вы ее пытаете? Она же невинное дитя!
– Невинное? – Талия сплюнула кровь, от запаха которой я чуть не лишился рассудка – Диор Лашанс – еретичка, ведьма и к тому же убийца.
– Что за бред ты несешь? Она никого не убивала.
Иквизиторша усмехнулась.
– Диор Лашанс зарезала священника, полукровка. Ни много ни мало епископа, содержавшего сиротский приют. Свершила над ним обряд, изувечив труп и разрисовав стены дома кровью. И если бы не исповедь ее пособников, она бы так и творила свои безумные ритуалы на улицах Лашаама по сей день.
– Брехня.