Я, нагой, висел в кандалах на одном из крюков в потолке, едва касаясь напольных плит пальцами ног. Голова у меня пульсировала от боли, а жажда превратилась в нечто живое и дышащее. Сплясавшая у меня на черепушке инквизиторша стояла сейчас передо мной – в черной коже и красном табарде, – даже не сняв треуголки. Лицо ее почти полностью скрывала вуаль, но я видел изогнутые в злобной усмешке красные губы.
Ее сестры видно не было, зато за столом у стены терся настоящий громила, просто человек-дом. На столе же, возле свертка из джута я разглядел внушительный набор профессиональных и самодельных пыточных инструментов: плетка-десятихвостка, ножовка по кости, молоток, винтовые зажимы для пальцев ног… Из угольной жаровни торчала раскаленная кочерга.
– Все, что нужно для веселых выходных, – прошипел я.
Инквизиторша склонила голову набок.
– Уверена, ты продержишься дольше.
– Что, опять ж-жена что-то наплела обо мне?
– Твоя шлюха?
Я помрачнел и стер с лица мягкую улыбку.
– О,
– Будь это правдой, ты бы говорила о моей жене куда почтительней.
– Я сестра Талия д’Наэль. – Инквизиторша провела мне по щеке железным когтем перчатки. – Приятно познакомиться.
– Где Д-диор?
Вопрос она пропустила мимо ушей, глядя на меня из-за вуали блестящими глазами.
– Ты… стрелял в меня.
– Как видно, плохо.
– Было больно. Очень больно. – Когтем она приподняла мне подбородок и заглянула в глаза. –
– Для тебя «шевалье де Леон». Видно, т-ты поэтому упрятала меня под женский монастырь, а не отвезла в к-крепость? Капитан местной стражи не одобрил бы того, что вы, сучки-детоубийцы, пытаете Меч Державы.
– Никакой ты не Меч, – фыркнула Талия. – Ты вероотступник. Изгнанный с позором. Это дела церковные, и вести их следует на земле церкви.
– Дела вроде того, что вы провели в Сан-Гийоме?
Талия изобразила мрачную, жестокую улыбку.