И меньше…
Её уволокли в одну из комнат. Так похожую на их с Маришкой спальню.
Хлопнула дверь. Настю швырнули на пол. Колени с глухим стуком ударились о деревянные доски. В глазах заплясали чёрные точки, и она не сразу смогла набрать в лёгкие воздух, чтоб закричать.
И снова опоздала.
Мозолистая рука опять зажала рот.
А в следующий миг приютскую рывком перевернули на спину. И она отчаянно взвыла.
– Потаскуха… – глаза Терентия были налиты кровью. Мелкая красная сетка на желтоватых белках.
Он придавил приютскую к полу коленом. Свободная рука уже задирала Настин подол. Девушка забилась в его руках. Изо всех сил. Извивалась под смотрителем так бешено, будто лежала на раскалённых углях. Она визжала, но сквозь сдавившую лицо ладонь прорывалось лишь глухое мычание.
– Заткнись! – смотритель ударил её головой об пол. –
Из глаз брызнули слёзы. Затылок словно обдало ледяной водой. Самой боли в первый миг приютская и не почувствовала. Но потом… Потом та вызвала новый рой чёрных мошек перед глазами.
Вторая рука Терентия тем временем нашарила шнуровку её панталон. И рванула вниз. Настя завизжала так, что глотка взорвалась болью. Горло будто вспороли лезвием изнутри. Но пальцы смотрителя надёжно запечатали её крик. Наружу вновь прорвался лишь сдавленный стон.
Приютская зарыдала и пуще прежнего забилась под весом Терентия.
– Угомонись, угомонись, дрянь! – рычал смотритель, стаскивая с девушки панталоны. – Ничего лучше тебя и не ж-ждёт.
Слёзы скатились по Настиным щекам на пол. Ей не хватало сил. Побитое оспой лицо смотрителя нависало над ней, было всего в паре вершков от её собственного.
Его рот нетерпеливо кривился. Он был
Она билась. Извивалась. Молотила смотрителя руками по спине. До стёртых каблуков долбила пятками паркет. Но туша домоприслужника, его грубые руки и колени буквально пригвоздили её к полу.
Силы кончались. Свободная рука Терентия нашарила под платьем грудь. Крепко сжала.
Приютская трепыхнулась в последний раз.
Силы кончились.
Настя сделала глубокий вдох. И закрыла глаза.