– Революционеры напали на паромобиль. Нам не доставили… не доставили, не успели привезти снотворное для вас и… Сегодня пришло извещение. О проверке. А вы всё ещё были…
– Заткнитесь! Заткнитесь! Что вы несёте?!
– Полно… Вар… Варюшка…
– Не смейте называть меня так! Я вам не верю!
Они всё говорили и говорили. Их голоса были повсюду.
Яков. Варвара. Яков. Варвара. Яков-Варвара-Яков-Варвара.
Маришка стиснула голову. Голоса давили на неё, мучили. Она не хотела слышать. Не хотела слышать ни Варвару, ни драного учителя.
Их не могло быть здесь. Всего
Комната так закачалась перед глазами, будто была попавшим в шторм кораблём.
– Это… Это милосердно. Приютские бунты… Император, наш бедный Император очень опасался за… Это… Это всё просто ужасно. Я… Простите меня, простите. Я не знал, что Терентий… Я не знал, что они с Анфисой собрались… собрались умертвить всех. Вот так.
– Заткнитесь! – вдруг заверещала Маришка. И не узнала собственный голос. Грудной и хриплый, словно прокуренный, словно мужской. – Хватит, хватит трещать! Заткнитесь!
– Вам нужно уходить.
Нет, умертвие с лицом их родного учителя умолкать всё никак не хотело.
– Кухарка. Идите к кухарке, она вам поможет, она… Соберите остальных, кто-то ещё ведь остался? Она рассказала мне, что они… Что они собрались сделать. Что они не захотели больше… не стали больше ждать снотворное. Завтра проверка, они… Они решили, что… Идите к кухарке.
Она зажмурилась. Свет, то вспыхивающий, то гаснущий перед глазами, делал ей только хуже. Комната, качающаяся из стороны в сторону. Белёсые лица Варвары и Якова, расплывающиеся в смазанные пятна тошнотворно-телесного цвета.
И кремово-бурая масса, заполняющая собою весь пол.
БУМ!
От резкого металлического лязга горло вновь обожгло желчью. И приютская, так и не открыв глаз, отползла назад, пока не наткнулась позвоночником на холодную стену.
Топот. Он последовал за ударом. Он стал отдаваться глухой болью в висках. Маришка ещё сильнее стиснула голову, казалось, ещё немного – и та треснет.
– Во… – Варварин возглас потонул в её же собственном визге.