Паучье княжество

Маришка скользнула по нему стекленеющим взглядом. Всё опять стало походить на дурной сон. Всё вокруг размазывалось.

Плясало.

Плыло.

Они были уже с парадной стороны усадьбы. Направлялись, должно быть, к воротам… да, разумеется. Не лезть же через высокий, усеянный пиками забор.

Но Володя отчего-то замедлял бег. И ноги Маришки сами собою следовали его примеру.

Володя таращился перед собой, и она не могла взять в толк, с чего бы.

Она тоже поглядела вперёд. Там, в десятке-другом аршин темнело крыльцо. Туда им было не надобно. Нужно правее взять – прямиком к воротам. И поторопиться бы, а то Настя не сильна в беге.

Володя издал совершенно немыслимый звук, то ли писк, то ли стон. Маришке таких от него слышать раньше не доводилось.

Нет-нет, приютский смотрел не на крыльцо. На кучу тряпья, лежащую от него неподалеку. Откуда бы ему здесь было взяться – прямо на узкой гравийной дорожке, огибающей дом? Маришке подумалось, что кто-то выбросил его из окна. Взгляд сам собою скользнул наверх – на верхнем этаже распахнуты были оконные створки.

Куча тряпья. Немного было похоже, будто это не просто что-то бесформенное… Будто-то кто-то завернулся в одеяло и валялся так на снегу.

Зачем?

«Кто-то из воспитанников безобразничает, определённо».

Маришка была в том уверена, ведь то был флигель с их спальнями.

Куча походила на выпачканное постельное бельё. Белый, будто снег, пододеяльник – его и не заметить, ежели б не тёмные пятна на ткани. Да и торчит из неё что-то…

«Что ж, понятно, почему выкинули, а то могло б и влететь».

– Мúро пшал… – прошипел вдруг Володя, а затем вцепился ей в руку.

Больно.

– Пошли! – рявкнул он.

Маришка собиралась было прикрикнуть на него за грубость. Но он был так бледен, а глаза… глаза блестели, как если бы он…

– Плакал? Володя? – Маришка смеётся, пихая Настю в плечо. – Нет уж, я такого никогда не видывала.