Служанка одарила их беглым взглядом хитрых маленьких глазок и произнесла:
– Не верить в неупокоённые души всё одно, что и во Всевышних не верить. И в Единого над ними Бога. Одного без другого и не бывает.
– А я в науку вег'ю! – вдруг выпалила Настя, и в тот же миг прижала дрожащие пальцы к губам.
Маришка уставилась на неё, чувствуя, как её челюсть непроизвольно ползёт вниз. Никогда никто не позволял себе заявлять о таком во всеуслышание. Не посторонним – за то могли так наказать…
«С ума сдвинулась…»
– Нау-ука? – протянула служанка. Улыбнулась нехорошо, совсем не по-доброму.
«Точно стукнет Якову…» – с тоской подумала Маришка.
– Да будет тебе известно, де-тонь-ка, что люд учён ровно настолько, насколько Всевышние ему это позволяют.
– Положим, что так, – дёрнула плечами Настя.
Но руки при том у неё дрожали крупно-прекрупно.
Служанка хмыкнула. Но больше говорить ничего не стала, лишь злобно прищурившись, таращилась неверной девице в лицо.
– Да что это с тобой? – прошептала Маришка, бросая подруге предостерегающий взгляд. Затем, выдавив самую невинную улыбку, на какую только и была способна, обратилась к Анфисе: – Вы не слушайте её. Она ведь, по правде-то, набожная, просто что-то…
– Не желаю больше выслушивать глупости. – Настя резко встала.
– И с чего это глупости? – разозлилась Маришка.
«Настя-дура, пороть же будут!» – хотелось ей крикнуть.
– Кто вчера мне о слухах твердил, а?
Подруга одарила её таким яростным взглядом, что Маришка подалась назад.
– Да верит она, – скрипнула Анфиса. – Как же не верить. Все мы верим. Она только страсть как боится. Хочет саму себя убедить, что всё в порядке. Ведь по нау-уке ничего такого и не бывает, а? А только как припрёт, сразу Всевышних звать будешь… Да ты глянь на неё. Как губы-то трясутся. Скажи мне, учёная, как это можно бояться того, во что не веришь?
– Да вы… – Настя не могла найти слов, открывала рот словно рыбёшка.
– Послушай… – встряла Маришка.