Паучье княжество

– Что вы делаете?!

Распрямляясь, кольца дёргались. Пока язык плети с шорохом не опустился на промёрзшую землю.

Маришка схватила подругу за рукав. У ног смотрителя плеть разворачивалась будто змея.

– Маленькие потаскушки, – оскал Терентия стал по-настоящему жутким. Как у Петрушки с вертепа. – Непослуш-ш-шные. – Язык плети взметнулся и с щелчком рассёк воздух. Воспитанницы взвизгнули, отшатываясь назад. – Кто позволил вам выходить из спаленок, а-а? КТО ПОЗВОЛИЛ ВАМ, КРЫСИНЫЕ ПОТРОХИ, ШЛЯТЬСЯ ЗДЕСЬ?!

Обе приютских, словно бы по команде, развернулись на каблуках и бросились прочь – в темноту, прочь от горящих окон.

Земля под туфлями скользила, то пестря ухабами, то роняя беглянок во впадины. Они бежали наугад, едва различая в темноте дорогу. Держась ближе к стенам усадьбы, воспитанницы пытались оббежать её с другой стороны – попасть к парадному входу, оказаться в спасительном тепле собственной комнаты.

Но смотритель преследовал их с быстротой медведя. Плеть лизала им пятки, заставляя взвизгивать, спотыкаться.

– Убирайтесь! – орал он, рассекая плетью воздух. – Пшли вон! Попадитесь мне только ещё хоть р-раз!

Он словно обезумел.

И подруги бежали из последних сил, тщетно пытаясь оставить позади и плеть, и его самого.

Вот только они не были Володей или Терёшей. И скорости им не хватало.

Щёки Ковальчик щипало от слёз. И у неё сбивалось дыхание. Каждый раз, когда удар об землю приходился на больную ногу.

Вот только Ковальчик вообще не могла набрать привычной своей скорости.

В конце концов, Маришка, запнувшись об неё, со всего маху рухнула вниз. Мгновенье спустя жгучий удар по спине высек искры из её глаз.

– Поднимайся! Ну же, ты чего?! – Настя остановилась так резко, что сама чуть не оказалась на четвереньках.

Она схватила подругу за руку и сильно дёрнула, пытаясь поднять. Нога отозвалась болью, Маришка зажмурилась. Но свист плети, занесённой для нового удара, придал ей сил.

Настя бросилась наутёк, не выпуская руки Маришки и практически волоча ту за собой. Гулкий топот Терентиевых ног за спиной подгонял их сильнее хлыста. Он выкрикивал что-то обезумевшим, срывающимся на фальцет голосом, но вой поднявшегося ветра и гулкие удары собственного сердца больше не позволяли Маришке различать его слова.

Земля была скользкой от снега и влажной грязи. Несколько раз подруги хватались друг за друга на коварных поворотах. Только чудом им удавалось оставаться на ногах.

Когда впереди показался спасительный угол, Маришка уже почти выбилась из сил. Против собственной воли она переступала всё медленней, несмотря на вцепившиеся в запястья Настины пальцы.

– Не-ет, нет, – задыхалась подруга, с силой таща приютскую за собой.