Орган геноцида

22
18
20
22
24
26
28
30

Мужчина охнул и опустился на каменную мостовую. Я отобрал у него пистолет и выстрелил…

Удивительно, но механизм оказался с верификацией личности.

Рукоять распознала отпечаток ладони как чужой, и спусковой механизм заблокировался. Поразительно, что у нападающих оказалось легально зарегистрированное оружие. Значит, все-таки спецагенты? Я скрипнул зубами и отбросил пистолет в сторону.

Все это заняло считаные мгновения, и Люция стояла, окаменев, на том же самом месте.

Я огляделся, но больше никого не увидел. Что-то маловато – всего два человека? Наверняка кто-то еще притаился.

Пока что справляюсь без пистолета. Придется, конечно, объяснить, как это я так ловко уложил их в рукопашной, но, наверное, она поверит, что я когда-то служил в армии. Все это я успел обдумать еще до того, как тот мужчина сзади нас нагнал.

И тут преимущество испарилось.

Пламя.

Указательный, средний, безымянный, мизинец, большой палец.

Электрошок.

От неожиданного удара я на миг потерял сознание.

Пальцы рук, ног, глаза, органы – все тело прошила умопомрачительная боль. До последней клеточки тела меня скрутила такая агония, что я чуть не помутился рассудком.

– Мистер Бишоп! Что случилось? Чарльз, что такое?

Наверное, так себя ощущаешь, когда тело горит изнутри?

Перепуганная Люция коснулась моего плеча. Только тут я заметил, что преследователь больше не бежит: неспешно идет, направив на меня телефон.

– Беги, – кое-как прохрипел я сквозь невыносимую боль. – Беги, Люция.

Противник не остановился, и я осознал, что это тот самый сопляк, которого я избил.

От нестерпимых мук мне показалось, что прошла вечность, прежде чем Люция наконец бросилась бежать. Ноги меня не держали, и я рухнул еще одним культурным слоем на пражскую землю.

Я беззвучно кричал, осознавая полное и бесповоротное поражение.

– Люция, можешь не бежать, – вдруг сказал кто-то.