Мужчина охнул и опустился на каменную мостовую. Я отобрал у него пистолет и выстрелил…
Удивительно, но механизм оказался с верификацией личности.
Рукоять распознала отпечаток ладони как чужой, и спусковой механизм заблокировался. Поразительно, что у нападающих оказалось легально зарегистрированное оружие. Значит, все-таки спецагенты? Я скрипнул зубами и отбросил пистолет в сторону.
Все это заняло считаные мгновения, и Люция стояла, окаменев, на том же самом месте.
Я огляделся, но больше никого не увидел. Что-то маловато – всего два человека? Наверняка кто-то еще притаился.
Пока что справляюсь без пистолета. Придется, конечно, объяснить, как это я так ловко уложил их в рукопашной, но, наверное, она поверит, что я когда-то служил в армии. Все это я успел обдумать еще до того, как тот мужчина сзади нас нагнал.
И тут преимущество испарилось.
Пламя.
Указательный, средний, безымянный, мизинец, большой палец.
Электрошок.
От неожиданного удара я на миг потерял сознание.
Пальцы рук, ног, глаза, органы – все тело прошила умопомрачительная боль. До последней клеточки тела меня скрутила такая агония, что я чуть не помутился рассудком.
– Мистер Бишоп! Что случилось? Чарльз, что такое?
Наверное, так себя ощущаешь, когда тело горит изнутри?
Перепуганная Люция коснулась моего плеча. Только тут я заметил, что преследователь больше не бежит: неспешно идет, направив на меня телефон.
– Беги, – кое-как прохрипел я сквозь невыносимую боль. – Беги, Люция.
Противник не остановился, и я осознал, что это тот самый сопляк, которого я избил.
От нестерпимых мук мне показалось, что прошла вечность, прежде чем Люция наконец бросилась бежать. Ноги меня не держали, и я рухнул еще одним культурным слоем на пражскую землю.
Я беззвучно кричал, осознавая полное и бесповоротное поражение.
– Люция, можешь не бежать, – вдруг сказал кто-то.