Орган геноцида

– Слышал про игру «Шесть шагов до Кевина Бэйкона»? Был когда-то такой популярный актер.

Я в свое время с удовольствием посмотрел «Беспечные времена в „Риджмонт Хай“».

– Предположим, сыграли в одном фильме два актера, а один из них потом работал в другом проекте с третьим… И если прослеживать эту цепочку дальше, то получится, что почти все они опосредованно связаны с Кевином Бэйконом. То есть сеть выстроена вокруг него.

– Я думаю, про эту игру знают все американцы.

– Ну прости. В общем, есть такая дисциплина – теория графов. Она как раз анализирует поведение систем, состоящих из множества связанных точек. Когда настала эпоха еще одной дисперсной системы, терроризма, и пришлось изобретать, как с ним бороться, АНБ, Национальный контртеррористический центр и, разумеется, Управление перспективных исследований влили в эти исследования колоссальные суммы. Военно-научный комплекс – я тоже в него входил. Математики, специалисты по теории графов, проанализировали данные, перехваченные «Эшелоном»[18], и проследили, как происходит обмен информацией между людьми в том или ином регионе. Содержание данных им было непринципиально. Важно, как в стране курсирует информация: откуда исходит, как распространяется, как в итоге влияет на поступки людей. Все это возможно с помощью анализа сетей.

Выходит, именно так выбирают наши цели?

– А ты откуда знаешь?

– Мне дали доступ к инструментам для анализа грамматики геноцида. Линии между точками. Ребра и вершины. Если присвоить ребрам направление в соответствии с током информации, получится орграф, то есть ориентированный граф. А дальше остается только использовать ПАГСС и определить, какая позиция в данном государстве наиболее эффективна для распространения информации. Это далеко не всегда оказывается президент или кто-то из командного звена. На самом деле в одних странах я использовал духовный сан, в других – вступал в неправительственные организации. Потому что на этих позициях получалось шире распространять грамматику геноцида. Тут все зависит от страны и общественного строя.

Что за гора костей высится за его так называемым экспериментом? За гипотезой о том, что где-то в мозгу у человека спит переключатель на массовое убийство.

– Не верю, что речь способна так сильно влиять на подсознание. Гипотеза Сепира – Уорфа – профанация. Сознание не определяется языком. Невозможно, чтобы в мозге по эволюционной необходимости осталась такая функция.

Джон Пол в ответ на мою тираду расхохотался. Так громко и весело, что я вздрогнул.

– Чего смешного?

– Прости, просто удивился, что шпион так хорошо подкован в лингвистике.

Я криво усмехнулся:

– Мне рассказала Люция.

– Ого, вы с ней, похоже, здорово сблизились.

Даже противно, что Джон Пол отреагировал совершенно без эмоций. Я почувствовал себя, не побоюсь этого слова, мелочным.

– Никогда не думал, что в языке нет никакого смысла?

Я молчал. Совершенно не понимал, к чему он ведет.

– Кто первым придумал говорить «нравится», «не нравится»? Вот мы сейчас ведем такую сложную беседу, но ведь по сути это все очень иносказательное выражение самых простых чувств. Когда нам что-то кажется приятным или неприятным.