Я страшно устал. Все чувства притупились, поэтому хотелось болевой встряски. Мне казалось, она бы помогла сбежать от измождения. Я искренне жаждал воздаяния.
Но Уильямс носился со мной как курица с яйцом. Вот только его забота сдалась мне в тот момент меньше всего на свете.
Часть четвертая
1
Горячая точка.
Спутник Национального агентства геопространственной разведки передал изображение высокой четкости с границы бывшей Индии и Пакистана.
Воронки. В земле зияют круги, каждый своего размера в зависимости от мощности боеголовки. Территория большая, тактика незамысловатая. Земля то ли взбитая, то ли полопавшаяся. Воронки от ядерных бомб заполнило водой с гор, и несколько лет спустя тут образовались круглые озера. Вокруг – радиационный ад, в который не может ступить живое существо, и только зелень робко пробивается по краям обнажившейся побуревшей земли. Со временем запах смерти рассеется, и тут раскинется упрямый индийский лес.
Зум. Меняется расстояние между огромными линзами в вакууме, и далекая земля где-то внизу приближается. Больше десяти тысяч метров воздуха дрожит от тепла, аберрация линз искривляет поверхность земного шара. Данные об особенностях каждой линзы записаны в систему, компенсаторная программа их исправляет, и размытое изображение проясняется.
Каналы RGB кодируют по двадцать четыре бита информации на пиксель, и по горной дороге рассыпалась целая горсть зеленых точек – несколько отличающихся из окружающих воронки деревьев. Не естественная зелень, а военная. Зенитки, бронеавтомобили, транспортеры, танки. Генералы, которые нажали на красные кнопки, сбежали от трибунала, приговорившего их к повешению, и скрылись среди верных им войск, а в качестве сувениров прихватили с собой полные пригоршни оружия.
Когда на каждый пиксель приходится пять сантиментов – то есть достигнуто максимальное разрешение, – становится видны лица сваленных горой трупов в той деревне, где расквартировались войска. Тела съежило от огня, скрутило эмбрионами. Там пятьдесят человек, не меньше. На видеотрансляции со спутника от сваленных в кучу трупов до сих пор поднимается дым.
Это убитые люди. Жителей целой деревни изничтожили им подобные.
Есть такое понятие – CEEP. Child enemy encounter possibility[20].
Вот так вот просто. Мы можем напороться на девчушек, у которых даже месячные пока не начались. И придется изрешетить им голову и тощую грудную клетку с выпирающими ребрами, на которой еще ничего не выросло. Трейсабилити, энкаунтербилити, серчебилити. Билити, билити. Поссибилити[21]. В мире слишком много раздражающих возможностей. И поскольку, когда приходится употреблять аббревиатуру CEEP, вероятность того, что мы не ошиблись, составляет сто процентов, «билити» к тому моменту уже стирается. «Билити» – это обманка. Клоунское слово.
У слов не бывает запаха.
У изображений тоже. В том числе со спутника.
Лично меня это раздражает.
Ни с чем не перепутаешь запах горящего жира и скукоживающихся мышц. Вонь кератина, обращающегося в пепел. Запах сгорающего человека. Я его знаю. Не скажу, что очень хорошо, но за годы службы приходилось сталкиваться.
Запах взрывчатки. Коптящих покрышек, которые ополченцы поджигают, чтобы дать знак своим.
Запах поля битвы.
Когда я смотрю на изображения со спутников, в груди закипает неприятное чувство… Отвращение. Но мне отвратительно не от того, что я вижу на экране, а наоборот: от того, что там еще не всё. Прожаренные тела, выпотрошенные органы, лужи крови – картинка в сравнении с реальностью так аккуратно подчищена, что от нее не воротит – и от этого как раз тошнит больше всего. Линзы, бездушно взирающие сверху на трупы, висят в холодном вакууме, и их не касается, какая вонь стоит на земле, и в своем безразличии они уподобляются преступившему все земное, жестокому богу.
ebooksa