Орган геноцида

И, конечно, раз пахла жизнь, то не меньше разило и смертью.

База пропиталась всей этой гремучей смесью.

Мы приземлились в Мумбаи прежде ценного груза и теперь ждали, когда прибудут наши контейнеры. В пригородах уже стояли среди палящей жары всякие вспомогательные материалы и припасы «Юджин и Круппс», только и ждали, когда их откроют.

Я уже привык к жаре и влажности. Мы пока думали в лагере над нюансами операции и молча ждали рапорта лазутчика. Как только он с нами свяжется, мы спустимся в коконах на оговоренном месте сбора, а после захвата целей вертолет перекинет нас до близлежащей базы. Там мы перегруппируемся и поездом доставим пленников в Мумбаи.

План казался вполне стройным.

Мы выходили в город, который когда-то звался Бомбеем, и любовались видами. Нью-Дели и Калькутта утонули в огненных шарах термоядерной реакции, и их остатки покоились на дне воронок. Мумбаи чудом выжил, и в него со всей Индии стеклись беженцы. «Юджин и Круппс», ООН и всевозможные НПО открыли представительства именно тут. Здесь когда-то была сосредоточена индийская компьютерная промышленность.

Во время прогулок я то и дело натыкался на стоящих столбом бойцов в жилетах «Юджин и Круппс». Тут и там попадались списанные из американской армии «Страйкеры», которые застревали на дорогах из-за вяло плетущихся священных коров. К ним прислонялись вооруженные винтовками солдаты в разгрузочных жилетах фирмы «Блэк Хоук» с вышитым логотипом «E»[25]. Некоторые из них с мрачным видом курили сигареты, припрятанные в одном из многочисленных карманов, закрепленных липучкой на разгрузочном жилете. Кто-то из этих живых столбов – видимо, в шутку – обклеил броневик стикерами с Ганешей. Розовый бог-слон смотрелся на оливковом камуфляже «Страйкера» китчевато.

В Мумбаи изображения богов продавались на каждом углу. Наклейки, фигурки, ремешки для телефонов – в общем, все что угодно. Шива, Ганеша, Хануман и так далее. Вариаций огромное количество. Думаю, если перемножить виды товаров и количество богов, получится колоссальное число.

Наемники «Юджин и Круппс» попадались очень часто.

Прямо даже казалось, что их выставили чуть ли не на каждом перекрестке. Того и гляди окажется, что они заполонили город плотнее полиции. Часовые отличались разнообразием экипировки: кто-то, как полагается, носил полноценные шлемы, кто-то обходился касками, кто-то вообще стоял с непокрытой головой. Ружья, похоже, им тоже предоставили подбирать самостоятельно: никакой системы. Я даже видел щеголя с кольтовским револьвером сильно не по эпохе. Очень нарядный Single Action Army. Владелец антикварного экземпляра, седоволосый мужик, смерил нас пристальным взглядом. Видимо, опознал коллег по выправке.

А вот парни на «Страйкере», наоборот, экипировались явно по одному образцу, притом почти на уровне государственной армии. Могу предположить, что это тот самый отдел планирования спецопераций, о котором говорила на собрании в Пентагоне миссис Эрика Сейлз.

«Юджин и Круппс» не единственные занимаются возрождением Индии. Например, тюрьмой, в которой содержатся военные преступники, распоряжается нидерландский фонд «Паноптикон». За все инженерные работы традиционно отвечает «Халлибертон».

«Юджин и Круппс» на первый взгляд могут тоже показаться европейской организацией, но где-то семьдесят процентов их акций на самом деле принадлежит американским корпорациям. И в руководстве много американцев. Вроде бы даже кто-то из наших сенаторов.

Короче говоря, поскольку Америке из-за проблем с правами человека не нравится Римский статут, на первый взгляд кажется, что она в восстановлении Индии деятельного участия не принимает. Однако в реальности все равно дергает здесь за ниточки через подсадную утку. Не вводит войска, зато засылает свои ЧВК. «Юджин и Круппс» заняли нишу полиции по заказу Комитета восстановления Индии, который возглавляла Япония, но, по сути, за дело взялись американские корпорации.

Связано ли такое обилие наемников на улицах с мерами против Хинду-Индии? Если да, то логично предположить, что противник у нас на этот раз серьезный.

Индийский национализм. Закон еще до войны запрещал дискриминацию по кастовой системе. Такие обычаи, впрочем, не изживают себя по щелчку пальцев. Дискриминация лежит в основе истории. Притом не только в Индии: люди по всему земному шару рождаются с этой идеологической предрасположенностью, можно даже сказать, что она – тайный сообщник как нашего мозга, так и исторического процесса. Пережитки Хинду-Индии – лишь его часть.

На берегу реки мы обнаружили здоровенный квартал бараков. С нашей высоты открывался вид на ряды оцинкованных крыш, обступивших воду, как стенки – кровеносный сосуд. Там жили те, кто на реке работал, – каста прачек. Внутри неприкасаемых люди делятся на касты помельче по профессиям. Тот, кто родится в семье уборщиков, всю жизнь проведет за этим делом. Почти невозможно получить другую работу.

Америка потому и не вмешивалась открыто в индийские дела, чтобы не касаться вопиющего нарушения человеческих прав. Если честно, то и Европа с Сингапуром, напрямую замешанные в мирном процессе, предпочитали закрывать на касты глаза.

Нам с Леландом поручили финальный этап миссии, так что мы пошли взглянуть на железную дорогу, по которой собирались возвращаться к правительству Новой Индии. Взобрались на холм, с которого открывался вид на рельсы из Мумбаи, и увидели, что поезда даже не думают сбрасывать скорость, когда въезжают в плотную застройку. Леланд с изумлением провожал глазами стариков, которые как ни в чем не бывало шныряли через пути. Со спокойствием отчаявшихся самоубийц они шли практически впритирку к несущимся составам. И не только старики. Дети, беременные женщины – самые разные люди спали, ели, занимались своими делами прямо под боком железной дороги.

– Поезд – чисто Моисей, раздвигающий воды в море бараков, – заметил Леланд, не спуская глаз с пейзажа. Местные строили халупы из чего ни попадя – оцинкованных листов, картонных коробок, сена, фанеры и даже газет. Выглядело это как город-крепость в Коулуне[26], только плоский.