Неведомый

Глава 7

Сердце, полное любви

очему именно сейчас, ваше величество?

«Какой хороший вопрос», – подумал Абнер и посмотрел на свои руки, затянутые в перчатки из тонкой ткани. Портной уверял, что в них не жарко даже летом. И, конечно же, солгал – здесь, в душной комнате, сидеть можно было только нагишом. Голый король – интересно глянуть на их лица, вздумай он и в самом деле явиться на Совет без одежды.

Новый Совет – вместо десяти дураков перед Абнером сидело пять идиотов. Сегодня он выпил настойку и на всякий случай прихватил с собой ус. Бешеный пес вяло жевал левую ногу, но Абнер не обманывался – знал, что зверь ждет самой неподходящей минуты.

Почему, почему, почему…

Со двора доносились лязг мечей и крики, периодически заглушаемые голосом Брунны. Даже в солнцепек ей не сиделось в крепости – как бы не родила прямо на тренировках. Или не сбросила до срока – Абнер постоянно видел сны, один другого дурнее. В последнем с ним говорила отрубленная голова отца. Старый дурак изводил его своими нравоучениями даже после кончины, и если бы можно было убить его еще раз, Абнер не раздумывал бы ни секунды.

Почему, почему, почему…

«Потому что я умираю» – так мог бы ответить Абнер. Десять пердунов, заточенных под предательство, не помогли бы наследнику дорасти до короны. Смерть свела в могилы пятерых его детей, и Абнер готов был зажечь свечи по всем храмам Мегрии, если бы это сохранило новую жизнь в животе Брунны. Вот только до сих пор молитвы не помогали.

Норвол все же убьет его – не так быстро, как планировал, и тем не менее. Лекарь в последнее время все чаще прятал взгляд, и Абнер видел тень страха на сморщенном лице. При всем его мастерстве, Луций не способен справиться с проклятием. И с глупостью двадцатилетнего кронпринца, решившего, что нигде воронья кровь не сохранится надежнее, чем в его собственном теле. Может, даже исцелит от трясучки – какая глупость, скажите!

Абнер усмехнулся, притянув к себе взгляды советников.

– Мегрия давно нуждалась в переменах – и вот они наконец наступили. К тому же мне пора было сообразить: предавшие однажды вновь поддадутся искушению. Вот две причины. Но есть и третья – кажется, в недалеком будущем нас ожидает новая война. Я бы хотел, чтобы советы мне давали люди, способные думать.

«И люди, которые в случае моего падения или смерти пойдут ко дну вместе со мной».

Абнер еще раз оглядел свой новый Совет, собравшийся за круглым каменным столом в сердце Ройга. По правую руку сидел, скукожившись, мастер монетного двора Витар – сухопарый мужчина с редкими белесыми волосами, твердым взглядом и склонностью к взяткам. Рядом с ним постукивал по столу длинными пальцами Риг – после смерти Натала именно к нему перешла золотая рука Мегрии, а затем присоединилась и другая. Слева, обмахиваясь тонкой книжицей, расположился целитель Луций, выписанный Брунной из Тацианской империи. Человек, который смог принять последние тяжелые роды королевы и не отправить ее за Стену, был хладнокровен и умел собираться с мыслями там, где другие терялись. Рядом с ним расположился Эрих Теодей, прибывший из Шегеша десять лет назад, чтобы возглавить разведку. Его тени исправно служили короне и так же охотно тянули монеты из казны.

Все это сообщила Абнеру Брунна, когда он обратился к ней за советом. В делах, касавшихся политики и интриг, ей не было равных.

– Не набирай в совет слишком умных людей. Такие обязательно захотят тебя сместить. Бери тех, кто слишком крепко привязался к королевской титьке и привык высасывать оттуда золото, – и Абнер прислушался к ее словам.

Круг замыкал законник и советник Даль Хоуп из Калахата. Черная коса лежала поверх толстого фолианта, который Даль прижимал к груди, как дитя. Боялся, что его отберут. Прежде Даль служил лорду-хромоножке – и, судя по всему, служил хорошо. Калахат первым отрекся от воронов, люди охотно забыли о старых богах при виде императорского золота – так сообщил Хоуп. Но если бы Абнер верил одним только словам, его голова давно скатилась бы с плеч, на радость покойному Сенне. Поэтому глаза Слепого бога, тахери, пристально следили за восточными землями, истощая кошель Абнера.

Кое в чем советник был прав: долги короны росли. Небра дал дочери солидное приданое, но оно давно исчезло в чужих руках, превратилось в мечи и храмы. Выкормили грошиков опять же. Какое чудное название – грошики. Абнер лично читал все хулительные записки, посвященные тахери, и надрывал от смеха живот.