Неведомый

Тит еще раз оглянулся – громадина смотрела на него десятками окон, все так же сурово и презрительно. Но кто и зачем будет брать Горт? Абнеру, конечно, понадобится много дней, чтобы пересечь Мегрию, и все же обе руки задавят врага, как муху. Дамадар скорее откусит себе руку, чем по доброй воле поселится в логове призраков.

К тому же Дамадар имел один большой недостаток – он был слишком честен. Слабость, которую люди никому не прощали. Честность погубила больше мужей, чем мечи.

Погода, и без того редко баловавшая Шегеш солнечными днями, окончательно испаскудилась. Второй весенний месяц тянулся медленно, как кишки из распотрошенной свиньи, и вонял так же – мертвечиной. Костры, на которых сгорали казненные и больные, испускали в воздух клубы горького дыма, от которого свербело в носу и горле и щипало в глазах.

Тит торопливо глотнул вина. Забродившая ежевика отогнала тошноту, но глаза себе выколоть Тит не мог. Огромные кучи хвороста кривились, тянули уродливые ветки-палки к небу. Небо хмурилось в ответ и посыпало окрестности огромными хлопьями снега. На этот раз зима никак не решалась отступить прочь и постоянно возвращалась – то с метелями, то с морозами.

В довершение всего в Шегеш прибыла бледная кобыла и принесла скорбь и смерть. Край вымирал, и Тит надеялся умереть вместе с ним. Скорее бы, в самом деле.

Рядом с огнем, выдерживая почтительное расстояние, толпились гвардейцы и крестьяне. Зажимали носы и закрывали лица – интересно, это кого-то когда-то спасало от мора?

Лекари разводили руками – крупь съедала людей, а они ничего не могли поделать. Крупь. Тит видел обескровленные губы мертвецов, синюшные ладони и ступни. Их привозили в последние две недели целыми возами. Скоро не только Горт и Митрим, но и весь Шегеш станет обителью теней и духов.

Данута сказала бы: боги мстят. Предвестники их – болезни, голод и боль – приходят первыми. И только потом старые идолы просыпаются, чтобы снова явить себя и свой гнев людям. Но Данута давно умерла. Тит жалел старуху: она выкормила и его, и Норвола, и заслуживала лучшей жизни. Рунд. Самое главное – она вырастила Рунд. Помнит ли девочка, что Данута говорила ей в детстве? Хорошо бы.

Среди толпы Тит, к своему неудовольствию, рассмотрел татру яграта. А тот, в свою очередь, заметил Тита и двинулся к нему, размахивая люминой. Ну да, ну да. Как будто его заветы могли уберечь тех, для кого уже не было спасения.

– Ах вот ты где, лорд Дага. – Узкие губы яграта побледнели, и Тит порадовался бы, найди крупь дорогу и в храм. Но, к сожалению, таких, как этот старик, непросто уничтожить. Тит сомневался, что в мире существовала болезнь, способная победить яграта. – Я тебя искал. Хорошо, что не опоздал.

– Опоздал? – Тит потер щеку – та распухала из-за зуба, и глаз нервно дергался, словно желал покинуть отведенное ему природой место. – Куда же?

Яграт улыбнулся.

– Я не говорил? Что же, вероятно, ты невнимательно читаешь свои письма, милорд. Я собираюсь ехать с вами.

«Вот кого мне не хватало, конечно, так это тебя», – с досадой подумал Тит и скривился.

– Не стоит себя утруждать. Полагаю, мы справимся сами. В конце концов, чем ты, молец, поможешь, если на нас нападут? Ты, прости меня, слишком стар для подвигов.

– Молитвой. – Глаза, обведенные углем, равнодушно смотрели на Тита. Мертвые, как у рыбы, они никогда и ничего не выражали – ни скорби, ни радости. – Молитвы – наша твердь и опора, милорд. Не стоит об этом забывать.

«Забудешь тут, как же».

Опаленные огнем кости сбрасывали в глубокую яму. Некоторые трупы прогорали не полностью, и суставы были облеплены горелым мясом. Мерзлая земля с трудом поддавалась лопатам, и крестьяне ругали мертвецов почем зря. Тем, казалось, происходящее доставляло удовольствие – зубы щерились в посмертной насмешке над миром. Тит с трудом заставил себя отвести взгляд и сосредоточился на вине.

– Кто я такой, чтобы запрещать посланнику самого Слепого бога ехать в глушь в такую чудесную погоду? – Икнув, Тит посмотрел на яграта – тот все так же спокойно наблюдал за ним, и дым курился над шаром, испуская кисловатый запах. – Но поторапливайся, святой человек. Дамадар обещал нам большой подарок. А король Веребура – человек слова, можешь не сомневаться.

Оставив яграта и костры позади, Тит двинулся по полю, и высохшие мертвые травы склоняли головы под порывами ветра и копытами коня. Нест шумел: бурная река, очнувшись от зимней спячки, гневно шипела и плевалась, завидев Тита. Раньше сюда приходили рыбаки, но теперь, когда рядом стоял храм Слепого бога, люди старались реже показываться у замка. В этом была и его, Тита, вина. Меч короля, палач Абнера, он приводил в исполнение самые нелепые приговоры. Человеком больше, человеком меньше – какая, в сущности, разница?