Неведомый

– Абсолютно, ваше величество. Следует упреждать заговоры, а искать виноватых – дело неблагодарное. – Под конец фразы голос подвел Рига и он закашлялся. – Прошу меня простить, ваше величество, – выдавил Натал, мучительно потея и краснея.

Абнер остался доволен. В конце концов, должны же быть у короля свои маленькие слабости? И не так уж и плохо, если они состоят в том, чтобы издеваться над негодяями. А Риг, без сомнения, негодяй. Абнеру регулярно докладывали: Натал в последние месяцы больше внимания уделяет девкам из розовых домов, чем подготовке армий. Но уважать чужие слабости – тоже умение, которым не обладал Стеврон. Абнер усмехнулся. Похоже, действовать исключительно вразрез с идеями отца уже вошло в привычку.

В конце концов, у него есть Брунна.

– Я дарю тебе не просто жену – дух войны, – сказал ему император Небра пятнадцать лет назад, и Абнер успел убедиться в правдивости этих слов. Меч Брунны во время битвы при Староброде отяжелел, напоенный кровью. Высокая, жилистая, закованная в простые легкие доспехи, она напоминала дивов из древних сказаний. Слепой бог расщедрился, одарив ее воинским талантом, но отнял самое дорогое – детей. Была ли Брунна по-настоящему счастлива? Абнер никогда не задумывался об этом всерьез. «А вдруг я стал таким же эгоистом, как мой отец?» Худшего проклятия и придумать нельзя.

Дома здесь, вблизи площади Анода, принадлежали купцам и торговцам, и Абнер помнил, что те первыми ринулись целовать подолы ягратских татр. Сейчас они стояли в длинной очереди, сползающей по каменным ступеням, окруженные такими же набожными детьми и слугами. При виде короля эти преданные подданные тут же склонились, и Абнер скривился. Никто из них его не любил – скорее, напротив, налоговая политика вызывала у каждого бурдюка несварение. Например, запрет роскошных одежд – чем не повод для ненависти? С удовольствием отметив, что все они, словно послушные овцы, носят простые одеяния, Абнер искренне улыбнулся и помахал рукой.

Огромный синий стяг хлопал на ветру над его головой, и вышитый золотом зверь недовольно кривил свою морду. Наверное, ему тоже не в радость служить мегрийской короне.

Праздник Прозрения превратил столицу Мегрии в украшенную цветами, располневшую от людей и торговых рядов старуху. Построенная многие столетия назад, крепость ни разу не поддалась натиску врага, но какой ценой! Каждый кусочек песчаной земли был напоен смертью и кровью тех, кто страдал от голода и жажды, подчиняясь прихоти королей. Глиняные и кирпичные дома помнили стоны мучимых болезнями людей. Ройг был проклят давно и надолго. И сейчас, глядя, как собирается толпа, Абнеру казалось, будто все сошли с ума, если ничего не видят. Впрочем, может, именно поэтому Слепой бог им так понравился?

Женщины, высовываясь из распахнутых окон, бросали под ноги лошадям цветы. Белые и алые, точно они кого-то победили. Ах да. Тьму. Абнер постарался, чтобы его улыбка не выглядела издевкой. Самое отвратительное – отовсюду на него скалилась мерзкая рысь. Ройг утопал в синеве, и голова Абнера закружилась. Ненавистный день, ненавистная жизнь. Лучше бы вместо него ехала Брунна. Но той внезапно стало плохо, и королева решила не покидать свою башню впервые за много лет. Компанию Абнеру составляли личная гвардия и воины серебряной руки. Из-за праздничных плюмажей было не рассмотреть торговые ряды.

Но Абнера и они волновали мало. Куда больше его заботила возможность выблевать съеденный завтрак прямо на лошадь. Отец бы позабавился, глядя, во что превратился его сын.

– Абнер Справедливый! Да здравствует Абнер Стравой! – неслось со всех сторон. Матери поднимали детей повыше, помогая им как следует рассмотреть своего короля. Пришлось махать рукой – той, которая не дергалась и не досталась еще черной крови. Пес внутри радостно скулил, предвещая потеху. Давай, свались с лошади, умолял он. Вот будет праздник!

– Вам плохо, ваше величество?

На него смотрело, расплываясь, лицо Хоупа. Сегодня советник вырядился в голубой плащ, отчего казался еще бледнее и синюшнее обычного. Ехал он по правую руку, совсем близко, и Абнер решил в случае, если его все-таки стошнит, постараться угодить на отвратительные одежды Даля.

– Пустое. Духота, немного кружится голова. Доберемся до трибуны, и в тени станет лучше.

– Понимаю, ваше величество, – часто закивал советник. – Мне тоже не нравится эта погода. Слишком жаркая выдалась весна.

Абнер собрался было ответить, но помешала наседающая со всех сторон толпа. Каждый протягивал в сторону короля какие-то вещи, и Абнер долго не мог понять зачем. Все вместе люди походили на кишащую червивую кучу, и их голоса звучали вороньим карканьем. Отвратительно.

– Благословение, ваше величество. Народ хочет получить ваше благословение. Вашими глазами смотрит сам бог, и им нужно, чтобы он обратил взоры и на них.

К нему, прокладывая в толпе широкую дорогу, двигался яграт. Безымянный, как все его собратья, он вычернил глаза и татру надел такую же – черную. Добавилась только узкая золотая тесьма по подолу и по краю широких рукавов. Молец, казалось, не чувствовал жары, и лицо его, добродушно улыбавшееся королю, даже не покрылось испариной. Люди почтительно затихали и норовили ухватить яграта за одежду. Стражники старались успокоить взволнованных прихожан, но, поскольку насилие в праздничный день было неприемлемо, удавалось им это с трудом.

– Спасибо. Я помню, – соврал яграту Абнер. Посмотрел на жрецов, устанавливающих каменную пиалу с водой, и содрогнулся. На мгновение ему захотелось пришпорить коня и ускакать отсюда далеко-далеко. Бросить корону, отказаться от трона, стать тенью без имени и отечества. Переплыть море и спрятаться в лесах Орракутты. Никто его там не знает, никто о нем не вспомнит. Представив себя заросшим длиннобородым старцем, сидящим с клюкой на пороге лесной избы, Абнер усмехнулся.

Ему помогли спуститься на землю и повели к пятидесяти ступеням храма, который всегда был Абнеру чужим. Риг шел слева и недовольно хмурил свои жидкие брови. Хоуп, напротив, наслаждался восторгами толпы, потрясал кулаками и даже произносил какие-то победоносные речи. Все это показалось Абнеру предвестником беды. Слишком много смеха – слишком много слез. Примета древняя. Любая калахатская ведьма согласилась бы. Да больше нет их, тех ведьм. Только бог – слепой и справедливый.

Каждый шаг Абнеру давался с трудом. Ступеньки были высокие, а сил – совсем мало. На середине пути ему понадобилось остановиться и отдохнуть. Гвардейцы делали вид, что все в порядке, но Абнеру казалось, будто все как один косо на него смотрят. «Не такого правителя они себе хотели. Какую надежду может внушить развалина, едва ползущая по храмовым ступеням? На поле боя мне конец». А где умирает король, там, как правило, гибнут и его подданные.