Неведомый

Увидев, что Рунд все еще плачет, Гатру отвесил ей затрещину, от которой головная боль сделалась сильнее. Проверил бинты и ткнул в грудь длинным желтым ногтем.

– Два дня без еды.

Голод и впрямь изводил желудок, и Рунд зажмурилась, пытаясь унять дрожь в руках и ногах. Но это не помогло. В лицо дохнуло жаром, солоноватый пот покатился по губам. Рунд лихорадило. Озноб дрожью проходился по телу, и все внутри горело, изнемогая от жажды. Гатру скрипнул дверью, но звук увяз в сонном мареве, медленно поплыл, отдалился.

«Не уходите, – хотела прошептать Рунд, но губы не слушались и хранили молчание. – Не оставляйте меня». Рот словно наполнили горячим свинцом, не позволяющим языку шевельнуться. Вслепую Рунд протянула руки и нашарила чью-то косматую бороду.

– Ага, оставим мы тебя, как же. Откинешься тут – и что тогда делать? Да отцепись ты. – По ее ладони хлопнули, и Рунд открыла глаз. Над ней нависал Горик и гневно сопел, а сама она цеплялась за него трясущимися руками. – Эй, Мушка, принеси воды. Девка наконец очнулась.

«Наконец?» Мысли роились в голове так быстро, что невозможно было ухватиться ни за одну из них. В спину впивались острые камни, пахло хвоей и еловой смолой. А еще – дымом от разведенного костра. Рунд с трудом повернула голову и увидела небольшой, но весело пляшущий огонек, рядом с которым, повернув к ней одинаково бледные настороженные лица, сидели Фед и Петра. Горик отодвинулся, давая место Мушке, и Рунд заметила, что лежит ногами к выходу из пещеры. На улице, судя по звукам, бесновался ветер и колошматил мохнатые верхушки елей. Шел дождь и гулко барабанил по камням.

Зубы Рунд стучали об ободок медной кружки. Выпив все до капли, она вернула ее Мушке, и тот, к огромному удивлению, улыбнулся.

– Ну что, легче стало? – Мушка направился к костру, на ходу мурлыча под нос какую-то странную мелодию, и Горик снова опустился перед ней на колени. – Голова кружится? Видишь пальцы? – Мужик растопырил грязную пятерню и помахал ею перед носом Рунд. Она нерешительно кивнула. Голову и впрямь вело, и скошенный потолок пещеры насмешливо качался из стороны в сторону. – Ну, значит, жить будешь. Крови ты много потеряла. Лежала тут как сдыхоть два дня.

– Сколько? – Язык распух и будто вываливался изо рта, и у Рунд никак не получалось найти на него управу. – Два дня?

– Пять, считая дорогу. Думали, придется скинуть тебя в овраг и двинуться дальше налегке. – Горик усмехнулся, и Рунд нахмурилась. Никто не торопился ее бить, обзывать, и даже Петра сидел с пустыми руками, без привычной палки. Встретившись с Рунд взглядом, он сплюнул в сторону и отвернулся. Но даже это можно счесть за добрый знак. – Вся бледная, как ырка. Слыхала, бродят себе в полях ночами? – Рунд покачала головой. – Ну ладно. Невелика беда, раз не знаешь. Страшные они, но и ты была не краше.

– А где… Где… – Рунд пошевелила в воздухе пальцами, и Горик понятливо кивнул.

– Жив твой дружок. Только разговаривать отказывается. Не ест, не пьет. Ничего, у короля палачи такие – вмиг затарахтит. А лошадей мы ваших отпустили. Не пройти им через гору-то. Да ты лежи, лежи, – заметив, что Рунд пытается встать, Горик положил тяжелую ладонь на ее плечо. – Тебе нужно отдохнуть – нам завтра выдвигаться. И так уже опоздали. Ты это… – Мужик обернулся на своих друзей, но те увлеченно о чем-то шептались и не смотрели в их сторону. – Ты… Многое видела?

Рунд сглотнула вязкую слюну и уставилась в темные глаза Горика. Откуда он знал? Не читал же мысли, в самом деле. Тогда – откуда? Видимо, тревога на ее лице проступила настолько явно, что Горик нерешительно улыбнулся и покачал головой.

– Нет, не говори. Понятное дело, кто я, чтобы со мной делиться. Скажешь об этом королю, да. Ему в самый раз будет.

– Откуда ты вообще знаешь про видения? – Вопрос вырвался раньше, чем Рунд успела как следует его обдумать. – Я говорила, пока спала?

Горик приподнял в удивлении кустистые брови и коротко хохотнул.

– Да нет. Не говорила. Но что ж я, никогда об оракулах не слышал, что ли? Ты сидела, закатив глаза и пуская слюну, и кровищи с тебя натекло – жуть. Они через кровь говорят, боги-то. Странно, конечно, что они выбрали тебя, а не Мушку. Он всю жизнь, знаешь ли, мечтал получить от них весточку. Молился, пел песни, а без толку. Ты не подумай, – Горик похлопал Рунд по плечу, – он не обижается. Вестник богов есть вестник богов, кем бы он ни был. Даже если такая… – Тут мужик замялся, поднялся на ноги и махнул рукой. – В общем, отдыхай. Захочешь чего – сразу зови. Веревки я верну назад, уж извини: доверия к тебе нет, а цена возросла в несколько раз.

Шаркая по полу, Горик отошел к костру. Рунд медленно повернула голову, пытаясь взглядом отыскать Бёва. Друг нашелся не сразу. Он сидел, опустив подбородок на грудь, в стенной выемке, среди теней и бликов, и то ли спал, то ли рассматривал крепко связанные руки и ноги. Почувствовав взгляд Рунд, Бёв поглядел на нее в ответ – не спал, значит, слушал. Увидев, как Рунд продолжает на него смотреть, он поднял ладони и провел ими по горлу. И улыбнулся – белые зубы сверкнули в полумраке.

«Я все слышал», – безмолвно сообщили его губы.

Это был первый раз, когда Рунд обрадовалась не его улыбке, а тому, что они сейчас не одни.