Вернувшиеся

– Степка, – послышался дедов голос. – Поди-ка сюда!

Он попытался выбросить страхи и сомнения из головы и заспешил на зов.

Глава вторая

До захода солнца еще далеко, но Степану все равно было немного не по себе. Дорогой в Быстрорецк он ездил сотни раз – и когда был жив отец, и после его смерти, когда дед и Степан остались вдвоем, старый да малый.

В город ездили несколько раз в неделю: продавали на рыбном рынке улов. Степана брали с детских лет: нужно было учиться торговать, хотя в последнее время у него было все меньше уверенности в том, что он хочет продолжать заниматься в жизни тем же, чем занимались его отец, дед и прадед.

В нынешнем месяце Степан ездил на рынок один: дед захворал. Как он сам говорил, грудная болезнь одолела. Сердце то трепыхалось в груди, то вроде как застывало, забывая биться. В груди ломило, боль отдавалась в самое нутро, а перед глазами темнело. Губы у деда делались синими, глаза – тусклыми, и Степану становилось страшно.

Но дед говорил, что все это пройдет, не беда. Почти каждое утро он собирался вместе со Степаном на реку, хотя внук пытался уговорить его остаться дома, полежать, попить отвар из трав, которые дал Савва. Степан уверял, что и сам справится, нечего больному человеку напрягаться, но деда было не переупрямить.

– Вместе сподручнее, – говорил он, – а на лежанке только хуже. Быстрая, как любимая жена, ждет меня. Да и мне подле нее легче.

Но вот уже несколько дней, как рыбачить старик не мог. Трудно было с постели подняться, ноги опухали, дышать стало тяжело.

– Ничего, отлежусь, – кряхтел дед, – бывало уже такое, проходило, слава богу.

Гораздо больше собственного здоровья его беспокоило то, что улов изо дня в день становился хуже. Рыба как будто ушла из этих мест, и дела у рыбаков шли в последнее время неважно. Никодим отмалчивался, братья Петр и Антип горячились, ссорились, точно это могло помочь делу.

Сегодня, например, Степан ездил в город один. Никто не поехал – нечем было торговать. Не было большой необходимости и у Степана, но зато имелись свои резоны.

Втайне от деда, выбираясь в Быстрорецк без него, он каждый раз брал на рынок свои поделки. Больше не пытался продавать их со своего лотка – знал, что бесполезно, и договорился с Иваном, который продавал деревянную утварь, чтобы тот поставил рядом со своим товаром и Степановы изделия, а если что продастся – прибыль пополам.

Конечно, с Иваном Степан близко знаком не был и существовала вероятность, что тот обманет, но пришлось рискнуть. К тому же, рассудил Степан, хуже все равно не будет. И не прогадал, надо сказать: Иван продал несколько свистулек, пару резных ложек и шкатулку. Не бог весть что, но все же лучше, чем ничего.

Приехав на рынок, рыбу Степан распродал быстро (продавать особо было и нечего), а вскоре случилось самое настоящее чудо.

– Ты Ваньке деревяшки на продажу дал?

Слово «деревяшки» немного задело, но Степан не стал возмущаться: для начала узнать бы, почему человека интересует этот вопрос.

Вопрошающий выглядел солидно, одет был добротно. Волосы и борода почти седые, но кожа гладкая, без морщин. Черты грубоватые, но лицо открытое, даже красивое. В голубых глазах посверкивают искорки, как на снегу в морозный день, смотрит человек с интересом, без ехидства.

– Я, – коротко ответил Степен. – А что?

– Ты не ершись. Меня Егором Кузьмичом звать. Работник мне нужен в столярную мастерскую. Парень с руками и головой. Ты из таких?