Максимов обхватил пальцами ее тонкое нежное запястье, потянул к выходу, но Лилит осталась на месте.
– Ты что? Все еще боишься?
– Нет… – На ее губах расцвела улыбка, от которой душа Максимова затрепетала, как случалось уже не раз. – Но мне очень трудно свыкнуться с этой мыслью… Для меня там, снаружи, одни враги… кроме тебя…
– Там нет врагов, – убеждал Максимов. – Там друзья. Идем, я тебя с ними познакомлю.
– Подожди. – В руках у Лилит появилась бутылка розового анжуйского. – Давай выпьем. Это придаст мне смелости.
– Давай! Тем более есть за что.
Бутылка была уже почата. Лилит поставила на хрупкий ночной столик два бокала, Максимов разлил по ним вино. Взял свой бокал за тонкую хрустальную ножку.
– За то, чтобы с этой минуты твоя жизнь была светлой и безоблачной! За счастье, за удачу…
– И за любовь! – шепнула Лилит, грея свой бокал в мягкой ладошке.
Максимов запнулся, но спорить не стал:
– И за любовь тоже!
А что плохого в таком тосте?
Он выпил до дна, вино сладким щекочущим ручейком пробежало по пищеводу. Лилит стояла напротив, посреди комнаты, и не отрываясь смотрела, как он ставит бокал на столик, как достает из кармана платок, промакивает рот. Сама она даже не пригубила.
– Что же ты? Пей! – подбодрил он.
– Уже не нужно, – ответила она с той же чарующей улыбкой, в которой Максимову вдруг привиделось что-то зловещее. – Теперь все будет как надо.
– Что «все»? – спросил он очумело.
Лилит взяла его под локоть и повлекла к широченной кровати под балдахином.
– Что ты делаешь?.. – проговорил он, едва ворочая непослушным языком.
Да что там язык – все тело сделалось словно чужим, отказывалось повиноваться. Примерно так же было в душегубке у Вэнь Юна, когда чертов китаец отключил его с помощью своего зелья, чтобы поживиться кровью.
Но Лилит, эта умопомрачительная чародейка, совсем не похожа была на коварного азиата. Вот она рассмеялась так звонко и простодушно, что если и были сомнения в ее искренности, то они сразу отпали.