– Понимаю: переломы, ссадины и сотрясения мозга.
– Нет! Я сжимаю ногами скорость, приближаю прекрасное будущее. Вы проделали долгий путь, доктор. Так примите же у меня эту машину, чтобы ее усовершенствовать.
– Я, так сказать… – забормотал доктор, торопливо покидая птичий двор. Не помня себя, он приковылял в лачугу и растерянно потоптался у выхода. – Одним словом…
– Пообещайте это сделать, доктор. Иначе мое изобретение погибнет, и я вместе с ним.
– А… гм… – промямлил доктор, отворил дверь на улицу, но тут же в испуге попятился назад. – Что я наделал! – воскликнул он.
Выглянув из-за его спины, Уэзерби еще больше обескуражил гостя:
– Вся округа уже прослышала о вашем посещении, доктор. Здесь молва разносится быстро. Блаженный приехал к блаженному.
И в самом деле, на дороге и прямо у крыльца стояло десятка полтора-два местных жителей – кто с булыжником, кто с дубиной. Глаза горели злобой и неприкрытой враждебностью.
– Вот они! – выкрикнул чей-то голос.
– Упечете его или нет? – потребовал ответа кто-то другой.
– Да или нет? – эхом вторила толпа, подступая ближе.
Недолго думая доктор Гофф ответил:
– Упеку. – И повернулся лицом к хозяину.
– Куда вы хотите меня упечь, доктор? – зашептал Уэзерби, вцепившись ему в рукав.
– Тихо! – Доктор попытался урезонить толпу. – Дайте подумать.
Он сделал шаг назад, погладил лысину, потом потер лоб, призывая на помощь свои незаурядные мыслительные способности, и наконец издал победный возглас.
– Придумал. Богом клянусь, гениальная мысль: она придется по нраву не только соседям, которые вас больше не увидят, но и вам, сэр, – вы тоже их больше не увидите.
– Как это, доктор?
– Слушайте внимательно: вы приедете в Лондон под покровом ночи, я проведу вас в музей через служебный подъезд, вместе с вашей сатанинской игрушкой…
– Для чего?