На всемирном поприще. Петербург — Париж — Милан,

22
18
20
22
24
26
28
30

— Именем короля, отворите! — загремел грозный оклик.

Хозяин, бледный как полотно, бросился к двери. Через минуту отряд карабинеров, под предводительством полицейского комиссара, ворвался в комнату и окружил трех гарибальдийцев. Они, разумеется, и не думали сопротивляться. Один Роберт схватился было за рукоятку ножа, который каждый истый сицилианец всегда носит в сапоге или за поясом. Но Эрнест знаком остановил его.

— Кто вы, откуда и зачем пришли? — спросил комиссар.

— Эчеленца, мы бедные работники, — отвечал Эрнест. — Я и он (при этом он указал на Валентина) — каменщики, а вот этот — маляр.

— Откуда вы?

— Из Джирдженти, эчеленца. Пришли сюда работать у одного палермитанца.

— Покажите бумаги!

Все трое полезли в карманы за бумагами.

Комиссар внимательно осмотрел их, сличая приметы, и, по-видимому, не нашел ничего подозрительного.

— А как вы смели прийти так поздно? Разве вы не знаете, что его превосходительство строжайше запретил входить в город после девяти часов?

— Виноваты, эчеленца! — воскликнул Эрнест, подталкивая своих товарищей, чтобы и те не оставались безмолвными. — Мы не знали ничего и нечаянно запоздали дорогой!

Голос трех путешественников был так искренен, бумаги так безукоризненны, что комиссару ничего не оставалось, как смягчиться.

Однако он обвел их грозным взглядом и, обращаясь к хозяину, сказал:

— Смотри за ними и не выпускай никуда. Завтра я приду опять.

С этими словами он отдал их бумаги хозяину и со всей своей ватагой направился к двери.

У наших друзей точно гора свалилась с плеч. Они чувствовали себя спасенными.

Но у порога комиссар остановился и довольно небрежно, очевидно, больше для успокоения совести, спросил:

— Вы сказали, что пришли в Палермо на работу?

— Точно так, эчеленца, — отвечал Эрнест. — В Джирдженти негде заработать одного сольди. Я прежде работал в Палермо и теперь мой прежний хозяин опять сделал мне заказ.

— А как зовут твоего хозяина?