– Я уже достаточно вам говорила, что не сделала ничего иначе как по повелению Божию!
Молилась ли она о том, чтобы её мечу была удача?
– Следует знать, что мне хотелось, чтоб моё оружие было как можно счастливее!
Давала ли она благословлять свой меч?
– Нет, не помню, чтоб давала.
Клала ли она свой меч на алтарь?
– Нет, не помню, чтоб клала. И для того, чтоб ему была удача, не клала.
Какой меч у неё был под конец?
– От Ланьи до Компьени у меня был меч, взятый у одного бургиньона. Это был хороший боевой меч, им можно было здорово лупить.
Допросы производились теперь через день. 1 марта она заявила на очередные требования присяги:
– Я знаю немало вещей, которые не относятся к процессу, и говорить их нет надобности… О том, что я знаю из относящегося к процессу, охотно скажу вам правду – скажу столько же, как если бы была перед папой Римским!
Они в этих словах уловили оттенок непочтительности к Апостольскому Престолу и повели бой по этой линии, спросив, которого из пап она признаёт.
Она была так далека от этих дел, что переспросила:
– Разве их двое?
Тогда они извлекли Бог весть как попавшую к ним её переписку с графом д’Арманьяком, её вежливый ответ на его просьбу рассеять его канонические сомнения. Как мы знаем, она ему тогда написала, что ответит в своё время: теперь выходило, что она бралась судить о вещах, которые в их официальной церковности уже считались совершенно решёнными, а по совести были как бы совсем неразрешимыми.
– Я ответила ему, что дам ему ответ, когда буду в Париже или в другом месте, в покое. Я садилась на коня, когда дала ему ответ…
Что она в спешке пообещала ответить и в конечном итоге не ответила ничего, – это обстоятельство не интересовало их, собиравшихся в скором времени отбыть на Базельский собор. Интересовала их самая возможность обращения верующих к ней – к Девушке с большой буквы – за советом по вопросу совести, запутанному стараниями клира настолько, что распутать его вполне канонически не было вообще никакой возможности, по признанию всех честных людей. «Причина всей схизмы – деньги», – писал Жерсон. А для того чтобы люди, чувствовавшие, что «деньги – причина всего», не бежали за советом к Жанне д’Арк, Жанну д’Арк нужно было сжечь, тем более что за это тоже платились хорошие деньги. Страшное обвинение в том, что она вопросы высшей церковной дисциплины подчиняет своим личным откровениям, не исчезнет больше из зала суда. Трибунал её прижимал, огласил текст её письма.
– Мне кажется, я дала этот ответ отчасти, а не целиком… Я не знала, что ответить, потому что он меня просил дать ему знать, кого он должен слушаться, чтобы угодить Богу А я сама – я считаю и верю, что нужно слушаться папы, который в Риме… Его гонцу я сказала вещи, которых в письме нет, а о том, кого он должен слушаться, чтобы угодить Богу, ответила, что этого я не знаю. А зато велела передать ему многое, что не написано в письме.
Зачем же она ему обещала дать ответ?
– Тот ответ (который она дала ему потом.
ebooksa