Оцепеневшие,

Зачем? Не пойму. Лежал бы смирно. Может, ему так спокойнее, а может, пытается вселить в нас уверенность.

Температура тела, он говорит, снижается. В тяжелых случаях начинается почечная и сердечная недостаточность.

Еле дышит, похоже, говорить ему становится все труднее. Мы переглядываемся с Соней. Меня знобит. Не мешало бы самому измерить температуру.

А Киря продолжает: травление может длиться до двадцати дней. Говорит, что съел очень много грибов, гораздо больше чем достаточно.

– Надежных методов лечения, – произносит и окунается в ведро, – не существует. Даже при вовремя оказанной помощи – труба. До семидесяти процентов таких отравлений смертельны.

Любопытно.

Я был уверен, что в больнице от грибов уж точно спасут. Если уж существует антидот от укусов змеи. Должен же быть способ вывести яд грибов? Любопытно и то, что я начинаю внимательно его слушать.

– Кома. Наступает кома и смерть.

Ему все хуже. На глазах слабеет.

Не могу смотреть, выхожу из избы, закуриваю и достаю из кармана поганку, рассматриваю.

Кирилл еще продолжает лекцию. Он обращается ко мне, похоже, не замечает, что я уже ушел. Говорит, что благодарен судьбе, что нас встретил.

До меня доносятся обрывки хриплых фраз, постанывания и приглушенные крики.

Иду в лес.

Смешанные чувства. Если бы я хоть на минуту еще задержался в доме, наверное, собственными руками придушил бы пацана, чтоб не мучился. Я знаю, уверен, что мелкий воскреснет. Он уже проделывал этот фокус у меня в багажнике. Помрет и назавтра опять будет насмехаться над нами своей противной брекетовой улыбкой.

Ничего. Воскреснет. А это значит, мне предстоит убить себя.

Придется.

Утром, с первыми лучами. Запихаю дуло в рот, нажму на курок, и будь что будет. А сейчас подальше в лес. Не слышать. Не думать. И чтоб живот еще не болел.

* * *

Наш гостиничный номер сейчас больше похож на камеру пыток. Странные приборы по углам, подтеки крови, обожженные обои, размокший паркет. Шторы плотно задернуты, в воздухе летает пыль. На полу валяются пакетики от чая, пластиковые контейнеры с недоеденной китайской едой, которую нам доставили, кажется, еще на прошлой неделе. Повсюду бокалы, грязные тарелки.

Интересно, как поведет себя уборщица, если все-таки ее впустить. Слышу настойчивый стук в дверь.

На ручке висит карточка «не беспокоить». Но женщина пытается проникнуть к нам со своими ведрами и швабрами. Ломится. Нагло так. То ли по ошибке, то ли проверить хочет, чем мы тут занимаемся круглые сутки вот уже почти месяц.