Музыка гремит. Пахнет сигаретным дымом и перегаром. Обыкновенно полно народу. Полуголые официантки разносят выпивку, танцовщицы вертят прелестями перед посетителями.
– Привет, Кнут! – Соня перекрикивает музыку, здоровается с охранником.
Амбал кивает головой, «здравствуйте». Он смотрит на Соню, старается вспомнить, где мог видеть ее. В посольстве? В турагентстве? Ах да. Может, адвокат, что в последний раз вызволила… Нет… В его огромной голове не может возникнуть и мысли о том, что эта девушка стриптизерша. Что она когда-то работала здесь.
Проходим внутрь.
Столиков свободных нет.
– Располагайся. Я сейчас вернусь.
Соня оставляет меня и уходит к барной стойке. Она о чем-то говорит с барменом, он в ответ кивает и куда-то показывает. Соня дает ему несколько купюр, берет бокал и идет за сцену.
Я сажусь за ближайший стол. За ним уже сидят, и я предлагаю уступить столик мне. На что ожидаемо слышу «пошел на хер». Оставляю на середине стола стопку зеленых и спокойно пододвигаюсь ближе к мгновенно освободившимся местам.
Заказываю выпить.
Сомнений быть не может, это тот самый бар. В котором я не раз бывал в своих путешествиях во время тренировок в лесу. Тот самый, возле которого подобрал клиентов – паренька и девушку.
Тот самый, с которого все началось.
На сцене гибкая девушка демонстрирует свои прелести. Не скрывает ничего. Можно было бы порадовать ее деньгами. Но… Нет настроения. Куда-то резко пропало. В таком месте не до веселья. Все смеются, показная радость на лицах. Задорные выкрики, громкий хохот. Но стены насквозь пропитаны печалью и одиночеством. В таком месте хочется пить, грустить, громко печально смеяться и умереть. Хочется пить и смотреть на стол, рассматривать узор заляпанной скатерти.
Хочется, чтобы все оставили меня в покое.
Узор на столе сменяется то полными, то пустыми бокалами. Я двигаю указательным пальцем в деревянной ложбинке столешницы возле пепельницы в такт грохочущему басу.
Идиллия.
Мертвецы-охранники смотрят за мертвецами, которые пришли посмотреть, как другие мертвецы вертят ягодицами со сцены, которой вовсе нет.
Идиллия. Или нет?
Я допиваю очередной бокал.
Оглядываюсь. В зале полно знакомых лиц. Я их всех знаю. Вернее, видел. Я смотрел на эту сцену глазами каждого из них много десятков раз. Их сознание застряло в этом баре. На годы. На века. Под одной крышей собрались мертвяки, для которых этот бар – вечный рай, – и мертвяки, для которых этот рай вечный ад.
Неподдельный ад.