Контрудар

Он решил заявить Парусову сейчас же, не затягивая вопроса, что Грета Ивановна должна немедленно выехать из расположения части. Если командирша застрянет в полку, думал Алексей, найдутся и другие женщины, которые пожелают следовать ее примеру. И тогда в какой-то степени воскреснет то, что являлось лихом Чертова полка.

А в это время Грета Ивановна, не волнуясь, настойчиво внушала своему мужу:

— Понимаешь, Аркадий, близятся решающие дни. Ростов будет для большевиков тем же, чем был Орел для добровольцев. Ты это пойми, mon ami. Не надо быть дальновидным политиком, чтоб…

Алексей постучал. Ему разрешили войти.

Парусов стоял у окна. Грета Ивановна сидела в кресле и, положив ногу на ногу, похлопывала ладонь левой руки столовым ножом. Алексей на миг поколебался, затем, овладев собой, потребовал ее выезда.

— Не поеду! — вскочила со стула Грета Ивановна, выслушав требование комиссара полка. Ее пышная грудь высоко поднималась. — Я вам не игрушка!

— Видите ли, Грета Ивановна, — остановил ее вежливо Булат. — Я не могу вами распоряжаться. Вы мне не подчинены. А поэтому я обращаюсь не к вам, а к командиру полка.

— Ладно. Но командир полка не сделает того, что вы хотите. Он тоже не ваш подчиненный.

— Совершенно правильно. Командир полка не мой подчиненный, но он будет делать то, чего требуют интересы дела, полка.

— Товарищ комиссар, я сегодня уеду на три дня… У меня есть разрешение… — твердо заявил Парусов. — Я отвезу Грету Ивановну в обоз. Думаю, что это вас устроит вполне. А Ромашку прошу вас послать ко мне, я ему вручу боевой приказ.

— Вот как! — тяжело, в изумлении опустилась на стул женщина.

Алексей повернулся к двери.

— Послушайте, — остановила его Грета Ивановна, в руках она держала сложенный вчетверо помятый документ. — Это акт по делу… Ракитянской, помещицы, и… о коллекции. Таковая взята в слободе Мантуровской. — Лицо Греты Ивановны перекосилось злостной усмешкой. Быстрым движением она впихнула за пазуху документ. — Вы только умеете воевать с беззащитными женщинами. Бедную старушку Ракиту-Ракитянскую расстреляли…

Выпалив все это, Грета Ивановна, сорвавшись с места, выскочила из комнаты, шумно хлопнув дверью. Собрался уходить и Алексей.

— Постойте, — остановил его Парусов. — Можно Ромашку не посылать. Вы сами, насколько я понял, метите в командиры. Вот вам приказ, передайте его Ромашке, моему заместителю. И смотрите сюда, — комполка развернул карту. — По неточным данным, первый Марковский полк намеревается нанести удар нашей Симбирской бригаде. Она занимает северную половину Яруги, полковник Докукин с марковцами — южную. Нам приказано перейти в Яругу, связаться с пехотой, вести поиски разведчиками и в случае наступления белых обеспечить фланги симбирцев. Ясно? — Парусов, вспомнив давешние похвалы Алексея, уже мягче добавил: — Не выскакивайте вперед. Будьте возле вридкомполка Ромашки. Ваши советы могут ему пригодиться.

Алексей взял приказ. Спрятал его за обшлаг шинели. Пожелав Парусову счастливого пути, вышел. На улице навстречу ему попался Гайцев.

— Вы ездили в Ракитное к обозам? Что там за шум с помещицей? Парусова о чем-то на всех углах брякает…

— Пошли ее, комиссар, к чертовой маме и без никоторых данных. А насчет помещицы, то правильно. Какие-то там приезжали, раскопали их. Всякие разговоры идут. Говорят, помещицу разменяли, а сундучок с коллекцией куда-то пропал.

Алексей повел Гайцева к часовому у знамени. Показал опечатанный сундучок с ценностями, отобранными у грабителя — деникинского полковника.

Он никак не ожидал, чтобы эта невзрачная, обвязанная веревками и опечатанная сургучом шкатулка могла стать предметом всеобщего внимания и причиной многих предположений, басен и досужих легенд.