Контрудар

Тяжелые видения вдруг обрываются. Приходят Дындик, Твердохлеб, а с ними врач с тощей бородкой. Он осторожно колет ногу шприцем. Больной погружается в небытие. Едва тлеют остатки сознания… Он чувствует себя двойным существом… Рядом, на одной и той же подушке его, Булата, голова и голова лошади…

Особенно остро ощущение голода… Пустой желудок ноет, сжимается… Кто-то подносит аппетитный кусок. Жадно раскрывается рот, но конская голова упорно не желает принимать пищу. А после лошадь изо всех сил подымает голову и с разинутым зевом ждет корма… Он же, Булат, человек, лежит спокойно, не ощущая ни малейшего желания есть.

— Еще выпьешь? — Семен поднес чашку холодного узвару.

— Сливуха, давно это со мной?

— Две недели с гаком.

— А наши уже в Симферополе?

— В Симферополе? Ишь чего захотел! Под Перекопом с Врангелем носами толкутся. Ни туды ни сюды. А когда этому фронту наконец концов будет победное решение — неизвестно. Говорят, Врангель здорово развился.

Алексей задумался.

— Сюда, Алеша, эта самая Каклета Ивановна все ходит, справляется: как твое здоровье, чи скоро на путь выздоровления повернешь. Ты сознайся, парень, у вас там какие-нибудь потайные обстоятельства водились насчет этого самого, ну, скажем, колки-пилки дров?..

— Гони ее к чертовой бабушке, — разозлился больной.

— В том-то и вопрос, что ее материк не берет. А вот легка на помине, — выпалил Слива, — печатает, и напрямки до нас…

— Кто?

— Кто же еще? Она самая — комбригша, Каклета Ивановна.

В дверь негромко постучали, и вслед за этим на пороге, в синем дорожном костюме и светлом шарфе, повязанном на голове чалмой, появилась Парусова. Плавно передвигаясь, она приблизилась к койке. Опустилась на стул.

— Ах, бедный, ах, бедный, как он осунулся! Как он побледнел! — начала причитать гостья.

Алексей, устремив неподвижный взгляд в один из ноздреватых вееров, висевших на стене, упрямо молчал.

— Как хорошо, как хорошо, что вы стали выздоравливать, — продолжала Парусова, поправляя чалму. — А мы думали, что, не дай господи, не справитесь вы с этой страшной болезнью.

Булат упорно не поворачивал головы.

— Алексей Иванович, вам сейчас нужно усиленно питаться. Вы больше всего что любите? Скажите, я приготовлю, принесу.

Не получая ответа, Грета Ивановна минуту сидела молча, рассматривая кончики своих розовых ногтей.