Тополя нашей юности

— Тишка, где это играют? — спрашивала мать. — Такая музыка была на моей свадьбе.

И все же мы слово в слово переписывали сводки.

Однажды совсем неожиданно я нащупал в своем кармане те несколько металлических букв, которые нашел на полу в разграбленной редакции. Мысль возникла мгновенно, как электрическая искра. И вот уже хлопцы разглядывают буковки с таким видом, будто у них в руках необычайные жемчужины, добытые со дна морского.

— Нужно напечатать листовку, — горячо заявил Базыль Маленда. — Тогда взбудоражится все немецкое логово. Пусть фашисты знают, что скоро им капут. И наши люди поднимутся.

В ту же ночь мы пробрались в редакцию и, ползая по полу, собрали, может, целый килограмм металлических буковок. Они были разной величины, и весь следующий день мы их сортировали. У нас оказались сотни всех букв алфавита за исключением «ф». «Ф» не было ни одной. Ради этой буквы пришлось еще раз ползать по полу редакции. Но и среди нового килограмма шрифта не нашлось ни одного «ф».

— Эта буква вообще не характерна для нашего языка, — сказал Тишка. — Она пришла из церковных книг. Поэтому мы ее и не нашли. Обойдемся и без нее.

Но, однако, без «ф» мы не обошлись. В обращении к населению, которое товарищи поручили написать мне, несколько раз встречались слова: «фашисты», «фрицы», «фронт». Слова эти из текста листовки мы выбросить не могли, хотя целый вечер искали им замену. Нельзя же на самом деле написать «хвашисты» или «хвронт», хотя Тишка и доказывал, что это настоящая норма нашего языка.

Выхода, казалось, не было. В тот вечер мы приняли сводку, в которой говорилось о тысячах захваченных у фашистов орудий, танков, автомашин, пулеметов, и это радостное известие еще больше увеличило наше отчаяние. Люди на фронте творили чудеса, а мы из-за одной ничтожной буковки не могли выпустить даже листовку.

— Допишем «ф» тушью, — предложил Тишка. — Никто и не заметит.

Но так делать не годилось. Листовку мы подписали «Подпольный комитет», и кустарщина здесь была не к месту. Какой же это подпольный комитет, если в его редакции не хватает настоящих букв? Никто не поверит нашей листовке.

Выход, конечно, нашелся, — ведь мы уже научились выкручиваться. Мы вспомнили о девушке, которая до войны работала наборщицей в редакции. Ее звали Катей. Надо было только выяснить, чем она дышит и как с ней связаться.

Эта идея нас сразу захватила. Мы все чувствовали себя плохими печатниками и в глубине души побаивались, как бы не повторилась история с первым приемником. Никто из нас не знал, как отделить слово от слова, из чего сделать краску, чтобы она не размазывалась по бумаге, где, наконец, найти эту проклятую букву «ф».

Разузнать про Катю все, что нужно, поручили Базылю Маленде. Его живой характер как нельзя лучше подходил для такого дела. Базыль в один день собрал все сведения, но они показались нам не очень утешительными.

— Эта Катя просто девушка, и все, — сообщил товарищ. — Ходит на вечеринки, танцует, чаще всего с рябоватым Антоном, который торговал до войны керосином. Этот Антон каждый день таскается к ней домой. Говорят, он собирается жениться.

Да, нужно было действовать, пока рябой Антон окончательно не вскружил голову нашей девушке. Другого человека, который имел хоть бы какое-нибудь отношение к печатному делу, мы не знали, и поэтому борьбу за Катю не следовало откладывать ни на одну минуту. Наши взгляды остановились на Миколе Асмоловском. Вот кого нужно выставить против Антона.

Из нашей пятерки Микола был самый красивый. Никто из нас еще ни разу не влюблялся, но мы знали, что до войны девчата очень им интересовались. Они писали ему записки, приглашали на вальсы на школьных вечерах. Рассказывали даже, что две первые красавицы из девятого класса однажды поссорились из-за нашего Миколы.

— Ты должен подружиться с Катей, — приказал Миколе Базыль Маленда, — и перетянуть ее к нам. Только чтоб этот Антон ничего не знал. Можешь вначале прикинуться, что влюбился. Дается тебе на это четыре дня.

Микола согласился. Мы обстоятельно все обсудили. В самом деле, Катю, про которую мы ничего не знали, нужно было привязать к нам самой крепкой веревочкой. Она же не дурочка и знает, что сделают немцы, если дознаются, кто печатал листовки. И ничего нет плохого в том, что Микола для начала притворится влюбленным. Нужно же как-то войти в доверие к девушке. А этого Антона черт не возьмет, успеет жениться и после войны!

В тот же вечер Микола отправился на гулянье. Как только он вышел за двери Тишкиной хаты, Базыль Маленда захохотал как сумасшедший.

— Эта Катя повиснет у него на шее, вот увидите! Где она такого парня найдет? Только как же Микола с ней поцелуется? У нее же зубы, как у лошади.