Не успела тетя сделать и шагу вверх по лестнице, как я схватила ее за запястье.
– Почему он здесь?
– Он одинок и оплакивает свою потерю, поэтому он заехал за мной на верфь. Я пригласила его на ужин. Посиди с ним в гостиной.
– А где будешь ты? – спросила я.
– Наверху.
– Почему?
Она приблизилась ко мне и сквозь зубы пробормотала:
– Потому что я не ожидала его появления, и мне необходимо снять эту ужасную вонючую рабочую одежду и переодеться. Ты себе не представляешь, как мне стыдно. Прошу тебя, будь гостеприимной хозяйкой, пока я не приведу себя в порядок. – Она подтолкнула меня в сторону гостиной и уже более жизнерадостным голосом объявила: – Прошу меня извинить, я вынуждена на несколько минут покинуть вас…
Она взбежала по лестнице, оставив после себя шлейф из запахов машинного масла и пота, настолько густой, что мне показалось, я его вижу.
Я направилась в гостиную и плюхнулась в кресло-качалку напротив Джулиуса.
– Почему ты здесь?
– Ты чем-то расстроена?
– Я просто хочу знать, что тебе нужно.
Он небрежно бросил шляпу на диванную подушку рядом с собой и откинулся на спинку дивана тети Эвы – обтянутого цветастой обивкой образчика мебели Викторианской эпохи. По сравнению с длинным телом Джулиуса диванчик казался кукольным. Маски на нем, как обычно, не было, и его лицо выглядело бледным и измученным. Его глаза покраснели, а зрачки были совсем крошечными, как и накануне вечером.
– Тебе следует быть со мной повежливее, – произнес он. – Я тебе кое-что привез.
Я переключила внимание на ящик с фруктами на полу у его ног.
– Апельсины?
– Нет.
Закряхтев, он поднял ящик, поднес его ко мне и опустился на одно колено возле моего кресла. Мой язык занемел от странного, похожего на мел вкуса, который мне не удавалось распознать.
– Я принес тебе книги Стивена, – сказал он.