В городе с марта 1921 г. до своего роспуска в сентябре 1922 г. находилось Высшее Русское Церковное Управление за границей. В Сремских Карловцах также проходили ежегодные Архиерейские Соборы РПЦЗ и с 1922 до ноября 1938 г. находился ее руководящий орган – Архиерейский Синод во главе с митрополитом Киевским и Галицким Антонием (Храповицким), а после его смерти 10 августа 1936 г. – во главе с митрополитом Кишиневским и Хотинским Анастасием (Грибановским). 20 ноября – 3 декабря 1921 г. и 14–24 августа 1938 г. в городе прошли Первый и Второй Всезарубежные Церковные Соборы. Последний Архиерейский Собор состоялся в Сремских Карловцах 11–18 сентября 1939 г.[122]
Важную роль в руководстве РПЦЗ имела Синодальная канцелярия, первым начальником (управляющим делами) которой был Ексакустодиан Иванович Махароблидзе, а с 12 августа 1931 г. – граф Георгий (Юрий) Павлович Граббе. Для размещения русских архиереев и служащих синодальных учреждений Сербский патриарх Димитрий предоставил помещения в правом корпусе своего «нового» патриаршего дворца в центре Сремских
Карловац. Здесь же располагались редакции официальных периодических органов РПЦЗ – журналов «Церковные ведомости» (май 1922 – октябрь 1930; редактор Е. И. Махароблидзе) и «Церковная жизнь» (октябрь 1933 – ноябрь 1938, затем в Белграде; редактор Г. П. Граббе). Русские преподаватели Карловацкой семинарии активно публиковали свои исследования в местной периодике, служили в храмах, участвовали в общественной и научной жизни.
Карловацкий русский домовый храм Рождества Пресвятой Богородицы первоначально (с 1921 г.) размещался в помещении на втором этаже здания «Благодеяние», предоставленного для общественных организаций русских беженцев, а с 1936 г. – в подвале старого здания Сербской Патриархии. Первоначально настоятелем храма был протоиерей Василий Виноградов, а после его отъезда в 1926 г. в Брюссель – протоиерей Нил Софинский, которого в 1933 г. сменил протоиерей Борис Волобуев. В 1933–1936 гг. настоятелем Рождественской церкви служил келейник митрополита Антония (Храповицкого) архимандрит Феодосий (Мельник). В 1936 г. пост настоятеля занял иеромонах Платон (Бондарь). Старостой Рождественской церкви в 1930-е гг. был граф Г. П. Граббе[123].
К весне 1941 г. в Сремских Карловцах осталось лишь 32 русских жителя, скончалось же 60 человек. Почти все они, в том числе отец генерала П. Н. Врангеля барон Н. Г. Врангель, были погребены на Верхнем православном кладбище «Черат». Русский приход в Сремских Карловцах прекратил свое существование в 1942 г., в период оккупации города проводившими антиправославную политику хорватскими усташами[124].
Свой домовый храм имел 2-й Донской имени императора Александра III кадетский корпус, первоначально находившийся в Малой Билече, а позднее – в г. Горажде. Его настоятелем и законоучителем в корпусе в 1920-е – 1930 гг. был выпускник иеромонах Иоасаф (Скородумов), будущий архиепископ Аргентинский и Парагвайский. Он оставил о себе очень добрую память, заменив многим учащимся отца[125].
В г. Нови Саде, где поселилось до полутора тысяч эмигрантов из России, еще весной 1920 г. был создан Комитет по оказанию помощи русским беженцам, а затем Русско-сербское благотворительное общество под почетным председательством епископа Бачского Иринея (Чирича). В городе существовало пять сербских храмов, и первоначально беженцы посещали церковь свт. Николая Чудотворца, но в феврале 1922 г. епископ Ириней предоставил русской общине свою крестовую домовую церковь свт. Василия Великого на втором этаже Епархиального дворца в центре города. Вскоре было создано «Общество попечения о духовных нуждах русских беженцев в Новом Саду», председателем которого стал служивший настоятелем русского прихода в 1922–1925 гг. протоиерей Феодор Синькевич. С июля 1925 г. до своей кончины в 1934 г. настоятелем прихода был профессор Духовной семинарии в Сремских Карловцах протоиерей Нил Малахов, его сменил протоиерей Сергий Самсониевский, скончавшийся после продолжительной болезни летом 1944 г.[126]
Согласно метрическим книгам прихода, в 1922–1941 гг. было крещено 124 ребенка, зарегистрировано 226 церковных браков (из них 40 % смешанных) и отпето 225 русских эмигрантов. Всего в Нови Саде скончалось около 850 беженцев из России, они были похоронены, в основном, на русском участке Успенского кладбища[127]. В Нови Саде существовало русское приходское Благовещенское братство, и в 1935 г. при покровительстве патриарха Варнавы и первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия был основан Русско-сербский комитет для постройки в городе каменного русского храма в память двух убитых государей – российского Николая II и югославского Александра I Карагеоргиевича. К весне 1941 г. на пожертвования удалось приобрести земельный участок, разработать проект храма во владимирско-суздальском стиле и собрать средства на строительство, однако вспыхнувшая война помешала осуществлению этого плана[128].
В г. Панчево эмигранты устроили домовый храм свт. Николая Чудотворца при госпитале-санатории Российского общества Красного Креста, открытом в марте 1920 г. и работавшем до октября 1944 г. Церковь была устроена русскими беженцами в самом просторном зале здания на свои средства[129]. В 1920–1922 гг. настоятелем храма служил протоиерей Константин Дашкевич, в 1922–1925 гг. – протоиерей Владимир Востоков, а в 1925–1937 гг. – протоиерей Петр Голубятников. В 1937 г. о. Петр был назначен приходским священником в г. Земун, а его место в Панчево занял протоиерей Виталий Лепоринский[130].
14 марта 1933 г. в русской больнице Панчево скончался архиепископ Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур), его похоронили на старом православном кладбище города[131]. Многие русские из различных городов Югославии провели последние дни своей жизни в панчевском русском госпитале-санатории, и почти все, кто здесь скончался, были похоронены на местном кладбище. На городском старом православном кладбище похоронено примерно 1100 русских эмигрантов, а до сегодняшнего дня сохранилось всего около 50 памятников[132].
В связи с тем, что в Панчево существовала довольно большая русская церковная община и на городском кладбище были похоронены сотни эмигрантов из России, в начале 1930-х гг. возникла инициатива возвести отдельный русский храм. Вскоре был создан комитет для постройки русской мемориальной часовни-памятника царю-мученику Николаю II. Покровителем этого комитета был патриарх Сербский Варнава, а почетным членом – митрополит Антоний (Храповицкий). Проект здания храма-часовни разработал в 1934 г. русский архитектор И. А. Рык, однако необходимые для строительства средства до начала Второй мировой войны собрать не удалось[133].
После протоиерея Виталия Лепоринского настоятелем домового храма свт. Николая Чудотворца был архимандрит Макарий (Матвеенко), а с 8 октября 1938 по октябрь 1954 гг. – архимандрит Мелитон[134]. Вскоре после освобождения Панчево от немецких оккупантов, в октябре 1944 г., госпиталь-санаторий перестал существовать как русская больница и был переименован в больницу для легкораненых, а храм было приказано выселить. По просьбе настоятеля о. Мелитона 26 февраля 1945 г. русской общине выделили помещение в здании приходской школы при сербской Успенской церкви, куда и был перенесен домовый храм свт. Николая Чудотворца (действовавший до 1967 г.)[135].
Довольно активной была русская церковная жизнь в македонском городе Битоле, где со временем у эмигрантов появился свой храм. Русская колония из примерно 500 человек начала оформляться в Битоле еще в конце 1916 г., когда произошел прорыв на Салоникском фронте и некоторые из сражавшихся там военнослужащих российского Балканского корпуса решили остаться в этом городе. Через четыре-пять лет в край пришла волна представителей белой эмиграции. Они концентрировались в Скопле (ныне Скопье) и Битоле, но также жили в Штипе, Велесе и других городах, где организовывали колонии, создавали свои церкви, школы и культурные общества[136].
С начала 1920-х гг. русофильски настроенный митрополит Скопленский Варнава (Росич) активно назначал русских священников на вакантные места в приходах своей епархии (по некоторым сведениям, всего около 100), а также в частной жизни окружил себя русскими[137]. В частности, иеромонах (будущий архиепископ) Серафим (Иванов) преподавал Закон Божий в гимназии и был глубоко почитаемым духовником многих верующих в Скопле в 1926–1928 гг., до своего отъезда в русский монастырь преп. Иова Почаевского в Словакии.
Весной 1926 г. битольские власти решили удовлетворить просьбу русских эмигрантов о предоставлении им двух деревянных бараков под церковь и библиотеку «за заслуги русского народа ко всем славянам». Однако был выделен только один барак, который в мае того же года после некоторой переделки превратили в церковь, освященную 20 июня 1926 г. в честь Пресвятой Троицы. Инициатором ее устройства был преподававший тогда в Битольской семинарии свт. о. Иоанн (Максимович), будущий архиепископ Шанхайский и Сан-Францисский. Троицкий храм в Битоле, действовавший в качестве русского до 1960-х гг. был также известен своим замечательным церковным хором[138].
В г. Нови Бечее русские эмигранты в начале 1920-х гг. возобновили богослужения в переданной им в пользование старинной (начала XVI века) монастырской церкви Успения Божией Матери. Она была полностью восстановлена после 200 лет запустения. В этом же городе в 1920–1933 гг. действовал домовый храм при Харьковском девичьем институте, устроителем и первым настоятелем которого был протоиерей Фрол Жолткевич, также преподававший Закон Божий. Затем законоучителем в Харьковском институте служили протоиереи Сергий Ноаров, Георгий Прозоров и архиепископ Челябинский и Троицкий Гавриил (Чепур). Владыка Гавриил являлся известным духовно-музыкальным деятелем, церковным композитором и ученым-литургистом, состоял членом Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей[139]. В 1921 г. в Нови Бечее проживало 332 русских эмигранта, а в 1939 г. – около 200.
Архиепископ Гавриил (Чепур) также преподавал Закон Божий в Первой русско-сербской девичьей гимназии в г. Великая Кикинда (действовавшей в 1921–1931 гг.), где имелась своя церковь. Ее настоятелями служили протоиереи Владимир Востоков, Иоанн Князев, Вениамин Коробов, иеромонах Иоанн (Максимович) и духовный писатель священник Василий Шустин. Законоучителем в гимназии также был протоиерей Милентий Шаравский.
С 1929 г. имелась в Великой Кикинде и домовая церковь во имя свв. Кирилла и Мефодия при приюте для престарелых Российского общества Красного Креста в Югославии (существовавшем в 1929–1952 гг.). Первоначально обитателей приюта окормлял священник Василий Шустин. До своего закрытия русский приют несколько раз переезжал из одного здания города в другое. Последнее освящение храма на новом месте состоялось 29 октября 1939 г. при чинодействии Первоиерарха РПЦЗ митрополита Анастасия (Грибановского). В первой половине 1940-х гг. настоятелем храма служил священник Лев Шепель[140]. Эта церковь была приходской для всей русской колонии города. В 1921 г. в городе проживало 207 русских эмигрантов, а в 1939 г. – 326[141].
В г. Вршаце Банатской епархии группа семей русских офицеров основала церковную общину и братство свт. Иоанна Златоуста. С 1921 по 1932 гг. русская домовая церковь во имя свт. Иоанна Златоуста располагалась на квартире полковника М. С. Стахова (церковного старосты). В 1932 г. вступивший на учрежденную тогда Банатскую кафедру Сербской Церкви епископ Георгий (Летич) предоставил в пользование русскому приходу старый храм Всех Святых у ворот городского православного кладбища[142]. Настоятелями этих русских храмов служили отец Зосима, архимандрит Мелитон, в 1935–1937 гг. – игумен Никон (Ордовский-Танаевский), а в 1937–1944 гг. – протоиерей Владимир Востоков[143]. Перед освобождением Вршаца от немецкой оккупации в сентябре 1944 г. о. Владимир покинул Югославию, и богослужения в русской церкви прекратились[144]. В 1921 г. в городе проживало 142 русских эмигранта, а в 1939 г. – 256.
В курортном городке Врнячка-Баня в 1921 г. поселились 414 российских эмигрантов, была открыта русская начальная школа. До своего назначения в Русскую Духовную Миссию в Палестине в местном сербском храме Пресвятой Богородицы службы для русской общины совершал епископ Белгородский Аполлинарий (Кошевой)[145].