Русская и Сербская Православные Церкви в XX веке. История взаимоотношений
23 июля 1937 г. скупщина большинством голосов проголосовала за ратификацию конкордата, однако массовое народное возмущение и непримиримая позиция Сербской Церкви вынудили правительство отказаться от дальнейшего продвижения этого проекта – внесения конкордата на утверждение в Сенат. Патриарх Варнава умер 23 июля 1937 г., в день утверждения конкордата в скупщине, при загадочных обстоятельствах; по мнению некоторых сербских исследователей, он был отравлен католиками[225]. 9 октября того же года ратификация конкордата с Ватиканом была отклонена в сербском Сенате.
21 февраля 1938 г. на Соборе Сербской Православной Церкви новым патриархом был избран митрополит Черногорско-Приморский Гавриил (Дожич), в его хиротонии принял участие Первоиерарх РПЦЗ митрополит Анастасий (Грибановский)[226]. Как и святитель Варнава, митрополит Гавриил испытывал теплые чувства к Русской Православной Церкви. В частности, получив письмо митрополита Антония (Храповицкого) от 18 октября 1921 г. о предстоящем открытии в следующем месяце Всезарубежного Русского Церковного Собора, он в ответном послании от 18 ноября писал: «Мы, сербы, веками привыкли смотреть на могучую Россию, как на свою покровительницу и общую мать славянских племен, а на любимый и почитаемый великий русский народ, как на нашего старшего брата и нашего защитника… Поэтому существует прирожденная любовь и благодарность нашего народа и нашей Церкви к Святой Руси и братскому русскому народу»[227].
9 февраля 1922 г. митрополит Гавриил написал циркуляр окружным протоиереям и приходским наместникам своей епархии о необходимости осуществить сбор пожертвований братскому русскому народу, который массово умирает от голода в России. Владыка поручил энергично довести циркуляр до сведения подведомственного духовенства, произвести сборы пожертвований и выслать их в консисторию в Цетинье для дальнейшей пересылки в Россию[228].
После восстановления Сербского Патриархата митрополит Гавриил активно содействовал принятию закона и уложения о Сербской Православной Церкви и разработке ее структуры. В качестве представителя Сербской Церкви он участвовал в работе Всеправославного совещания 1923 г. в Константинополе. Владыка способствовал исправлению неудовлетворительного финансового положения духовенства, для чего учредил Фонд митрополита Черногорско-Приморского Гавриила для улучшения образования и введения плодотворного пастырского служения в епархии, Фонд епископа Рады для пастырских целей и Фонд помощи нуждающимся студентам богословского факультета из Черногории и Приморья. Уже после избрания владыки Гавриила патриархом по его инициативе были построены библиотека в патриаршей резиденции в Сремских Карловцах и в 1940 г. – дом для студентов богословского факультета Белградского университета в квартале Карабурма[229].
При новом патриархе продолжало развиваться монашество. В середине 1930-х гг. в Сербской Церкви было 180 мужских монастырей с 400 монахами и послушниками и 16 женских обителей с 260 насельницами, а в начале 1941 г. число мужских монастырей достигло 210 с 797 насельниками, количество женских обителей составило 27 с 286 монахинями и 111 послушницами[230]. В «Сербском церковном календаре» на 1941 г. приводились и другие количественные данные Сербского Патриархата: 7 555 274 верующих, 3 митрополита, 19 епископов, 3356 приходских священников, 4157 храмов, 179 часовен, 443 братства и другие церковные организации, 1 богословский факультет, 5 семинарий и 1 монашеская школа[231]. При этом сербов в стране насчитывалось 6173 тысяч человек, и вместе с черногорцами (340 тысяч) они составляли 41,14 % населения Югославии[232].
Таким образом, в межвоенный период Сербская Православная Церковь динамично развивалась: заметный подъем переживало духовное образование, после многих десятилетий стагнации начали расти мужские обители, произошло возрождение женского монашества, активно развивались церковная архитектура, иконописание и т. д. В то же время внутри Церкви нарастали противоречия между ортодоксально, антизападно ориентированным епископатом и значительной частью приходского духовенства, стоявшей на модернистских реформаторских позициях. При этом экуменические связи Сербского Патриархата постоянно расширялись.
23 марта 1941 г. святейший патриарх Гавриил посетил регента князя Павла, категорически высказался против присоединения страны к Тройственному пакту, от имени Синода передал меморандум о негативных последствиях его подписания и даже, по некоторым сведениям, потребовал, чтобы князь отказался от власти, если он не может сопротивляться требованиям Германии[233]. Используя различных политиков, регент пытался склонить патриарха на свою строну, но безуспешно. 25 марта, под давлением немцев, Югославия все-таки присоединилась к Тройственному пакту, что было расценено населением как предательство национальных интересов. Многие сербы и черногорцы вышли на улицы, протестуя против профашистского курса правительства Д. Цветковича и князя Павла, святейший патриарх Гавриил, епископ Николай (Велимирович) и ряд других православных иерархов поддержали эти протесты.
И уже 27 марта произошел активно поддержанный широкими массами народа и Сербской Церковью государственный военный переворот, в результате которого регент князь Павел был свергнут и королем провозглашен молодой престолонаследник – 18-летний Петр II Карагеоргиевич, немедленно разорвавший Тройственный пакт. Премьер-министр Д. Цветкович и другие министры его кабинета были арестованы, и во главе нового правительства встал руководитель переворота командующий военно-воздушными силами генерал Душан Симович. Той же ночью регент князь Павел вместе с семьей покинул Югославию и через Грецию бежал в Кению (после Второй мировой войны он переселился в Париж). Белградцы бурно одобрили эти события, некоторые немецкие учреждения были разгромлены и подожжены толпой, ряд сотрудников германского посольства избиты, в адрес посла раздавались угрозы и ругательства.
Святейший патриарх Гавриил, вероятно, был посвящен в подробности предстоящего переворота и полностью одобрял его. Накануне решающих событий в Белграде было созвано чрезвычайное заседание Архиерейского Собора, причем сербских иерархов посредством телеграфа приглашали прибыть в столицу в течение 24 часов. В день переворота, 27 марта, в 9 часов утра состоялось предварительное заседание Синода, а затем и Архиерейского Собора. Вскоре перед зданием Патриархии появилась толпа демонстрантов, приветствовавшая первосвятителя, с балкона благословившего их и произнесшего горячую речь, в которой он явно одобрил политические перемены в стране. Затем святейший патриарх Гавриил выступил по радио в поддержку участников переворота. 30 марта генерал Д. Симович посетил первосвятителя, который представил ему членов Архиерейского Собора и от имени всех прибывших в Белград иерархов преподал благословение новому правительству 2 апреля патриарх принял военного министра генерала Илича и в тот же день сам нанес визит Симовичу[234].
5 апреля 1941 г. был подписан договор о дружбе и ненападении Югославии с СССР, но это не смогло предотвратить агрессию Германии и ее союзников (Италии и Венгрии). Уже в день переворота состоялось совещание верховного командования вермахта, на котором Гитлер заявил, что он не собирается ждать заверений лояльности со стороны правительства Симовича, и приказал «провести всю необходимую подготовку к уничтожению Югославии, как военной и политической силы, к уничтожению с беспощадной суровостью и молниеносностью»[235]. Начавшаяся вскоре война обернулась большими бедствиями как для Сербской Православной Церкви, так и для тесно связанной с ней русской церковной эмиграции.
Глава 3
Испытания Второй мировой войны
3.1. Пребывание Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей в Белграде (1941–1944 гг.), русские приходы и монастыри в период немецкой оккупации
Вспыхнувшие в сентябре 1939 г. в Европе боевые действия не сразу отразились на деятельности Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. Югославия еще больше года оставалась нейтральным государством, однако постепенно появились трудности, касающиеся епархий на территории воюющих стран. На антигерманский переворот в Югославии 27 марта 1941 г. руководство РПЦЗ и российской эмиграции в стране отреагировали положительно. Митрополит Анастасий и глава Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтман сразу же послали пришедшему к власти королю Петру II поздравительную телеграмму. В этом обращении не было политической оценки переворота, но позднее немецкие оккупационные власти учли его в неблагоприятном для митрополита и В. Н. Штрандтмана смысле[236].
6-7 апреля 1941 г. Белград был подвергнут неожиданной ожесточенной бомбардировке, при которой погибли свыше 17 тысяч жителей. В огне пожаров пострадали здания Сербской Патриархии, Народной библиотеки и Института имени Н. П. Кондакова. Сильно пострадало и помещение Синодальной канцелярии на Молеровой ул., в связи с чем ей пришлось переехать в одно из зданий бывшей Российской миссии на ул. Короля Милана, д. 12, куда перевезли и чудом уцелевший архив Архиерейского Синода. Всего при немецкой бомбардировке города было убито или ранено около 50 русских эмигрантов. В эти дни русские священники в промежутках между налетами самоотверженно ходили со Святыми Дарами по городу, утешая прихожан, напутствуя раненых и умирающих, совершая молебные пения в убежищах и отпевая умерших[237].
Сразу же после нападения агрессоров на Югославию русские эмигранты в лице митрополита Анастасия и главы Делегации по защите интересов русских беженцев В. Н. Штрандтмана выразили властям страны уверения в «безграничной преданности Русской эмиграции и ее стойкой верности и в будущем заветам… предков». Редакция газеты «Русский голос» призвала соотечественников, «если потребуется, выполнить свой долг перед гостеприимно… принявшей [нас] родственной страной»[238].
Многие русские эмигранты действительно вступили в ряды югославской армии, однако война продлилась недолго. Остатки разбитой армии были взяты в плен и заключены в лагеря на территории Германии. Там же оказались и несколько церковнослужителей Русской Православной Церкви за границей. Так, например, чтец белградской Свято-Троицкой церкви, будущий протоиерей Игорь Иванович Троянов провел в немецком плену 14 месяцев, и лишь затем по болезни был отпущен в Белград[239].
12 апреля 1941 г., в Лазареву субботу, в разгромленную столицу Югославии вошли части вермахта. Почти сразу же последовали репрессии против руководства Сербской Православной Церкви. Патриарх Гавриил, сопровождавший короля Петра вместе с отступавшими войсками до границы страны, был арестован и заключен под охраной в один из монастырей вблизи Белграда. Русскую эмиграцию также затронули всевозможные стеснения и ограничения со стороны оккупационных властей. Бывший посол России в Сербии В. Н. Штрандтман был арестован гестапо. Его освободили через несколько дней благодаря заступничеству Архиерейского Синода, но от руководства делами эмиграции полностью отстранили. В церковной литературе упоминаются случаи спасения от обысков гестапо прихожан белградского храма благодаря чудотворной Курской иконе Знамения[240].
Митрополит Анастасий (Грибановский).
В этих условиях руководство Русской Православной Церкви за границей заняло выжидательную позицию. Впрочем, митрополит Анастасий все же попытался установить контакты с оккупационной администрацией. 30 апреля он доложил на заседании Архиерейского Синода, что в сопровождении Г. П. Граббе посетил командующего германскими войсками в Сербии генерала Фёрстера, и тот заявил, что Синод может беспрепятственно продолжать свою деятельность и об этом посещении он доведет до сведения рейхсминистра церковных дел[241].