С 1871-го по 1895 г. Руссик имел своего постоянного представителя в Иерусалиме, которой одновременно служил при Русской Духовной Миссии на Святой Земле, — иеродиакона Виссариона (в миру Василия Павловича Картаманева). Он происходил из крестьян Курской губернии, поступил в Свято-Пантелеимоновский монастырь в 1850 г., принял там постриг в мантию и пребывал в Иерусалиме вплоть до своей кончины в середине 1895 г.[153] В монастырском архиве сохранилась его обширная переписка с игуменами и некоторыми другими насельниками Руссика за июнь 1871 — апрель 1895 г., из которой видно, что братия монастыря постоянно пересылала начальникам Русской Духовной Миссии и духовенству Иерусалимского Патриархата различные пожертвования, печатные издания и т. п.[154]Периодически на Святой Земле пребывали и некоторые другие насельники Руссика, в частности, в монастырском архиве хранятся письма из Иерусалима в обитель ее братий — иеромонаха Моисея за 1871 г. и монаха Валентина (Коптевского) за 1890–1891 гг.[155]
В 1894–1899 гг. начальником Русской Духовной Миссии в Иерусалиме служил бывший многолетний насельник Свято-Пантелеимоновского монастыря схиархимандрит Рафаил (Трухин). В декабре 1894 г. иеродиакон Виссарион так писал игумену Руссика о. Андрею о начале деятельности схиархимандрита Рафаила на Святой Земле: «Батюшка! Утешили Вы меня поздравлением с новым нашим начальником архимандритом Рафаилом, Вы нисколько не ошиблись в том, что, будучи он одного монастыря постриженец, встретил меня как нельзя лучше — дружески и отечески, что было всем на удивление, и потом конечно чаще меня никого не бывает у него на беседе»[156].
9 июля 1892 г. уполномоченный Императорского Палестинского Православного общества в Палестине Н. Михайлов в письме игумену Андрею выразил благодарность за высланный ему крест[157]. В 1901 г. заведующий Московским подворьем и настоятель часовни св. вмч. Пантелеймона иеромонах Тит передал от имени Руссика председателю Императорского Палестинского Православного общества великому князю Сергею Александровичу на нужды общества 400 рублей[158].
9 мая 1902 г. к игумену Руссика о. Андрею обратился инспектор северо-сирийских школ Императорского Православного Палестинского общества Иван Спасский с просьбой прислать несколько иерейских облачений для бедных церквей Сирии: «Здесь церкви так скудны денежными средствами, что во всех сельских церквах облачения из самого простого и дешевого ситца. Поэтому они будут весьма рады, если Вы благоволите прислать хотя поношенные ризы»[159]. Эта просьба, скорее всего, была выполнена. 20 октября 1909 г. за заботу о паломниках, отправлявшихся на Святую Землю, игумен Руссика о. Мисаил и настоятель Одесского подворья монастыря иеромонах Кирик были избраны действительными членами Императорского Православного Палестинского общества[160].
В начале XX в. при содействии Палестинского общества русскими святогорцами был устроен монастырь на Святой Земле. Этот проект оказался осуществлен в результате покупки древней Лавры св. Харитона настоятелем афонской Крестовоздвиженской келлии Каракальского монастыря иеросхимонахом Пантелеймоном (в миру Петром Ивановичем Важенко). В 1903 г. он приобрел в восьми верстах от Иерусалима частично пребывавшую в развалинах Фаранскую лавру преп. Харитона Исповедника, которую в свое время не удалось приобрести даже архимандриту Антонину (Капустину), и населил ее русским братством из семи человек. Приобретение монастыря преп. Харитона активно поддерживали российские дипломаты, так как оно не только укрепляло русское влияние на Востоке, но и способствовало борьбе с католической пропагандой в Палестине. Покупка была совершена с согласия Иерусалимского Патриарха Дамиана, отправившего соответствующее послание Святейшему Синоду Российской Православной Церкви[161].
Русские святогорцы также создали свой монастырь в Ливане. 12 июля 1912 г. в Дамаске было заключено соглашение между Антиохийским Патриархом Григорием и уполномоченным Крестовоздвиженской келлии на Афоне о. Геннадием о сдаче в аренду пребывавшего в запустении патриаршего монастыря св. пророка Илии в Шуайя под Бейрутом. Игуменом монастыря был назначен настоятель Крестовоздвиженской келлии иеросхимонах Пантелеймон (Важенко). Согласно договору, братия могла пользоваться имуществом монастыря на вечные времена и всеми правами, допущенными вакуфом, т. е. строить новые здания и ремонтировать старые, приобретать новые владения и пр. В управлении обителью настоятель получал возможность ввести общежительный устав и принимать в монашество всех православных, как русских, так и сирийцев, а также удалять всех не оказывающих повиновение. В Бейруте предоставлялось помещение для приезжающих туда монахов. Патриарх Григорий сохранял за собой право жить в монастыре в летнее время и получать от монастырских виноградников 500 ок церковного вина. За аренду братия должна платить ежегодно от 200 до 400 наполеонов.
Пересылая копию этого документа обер-прокурору Святейшего Синода, российский консул в Дамаске князь Шаховской писал: «Можно только приветствовать этот почин Крестовоздвиженского скита на Афоне распространить свою деятельность на Сирию, для каковой здесь самое обширное поле. Появление здесь именно афонских монахов наших, отличающихся энергией, деятельностью и хозяйственностью, может принести большую пользу Антиохийской патриархии и сирийскому православию, помимо того, что это будет выгодно и для монастыря». Пример хорошо устроенной обители, по мнению дипломата, мог дать толчок к возрождению монашества в Сирии, которое находилось в упадке[162]. Уже вскоре монастырь св. пророка Илии заселили 40 русских монахов. Эту обитель планировалось расширить, но помешали события Первой мировой войны, в ходе которых русский монастырь в Ливане прекратил свое существование[163].
Создание афонских монастырей в России
Важными центрами распространения афонской духовной традиции в Российской империи были четыре основанных русскими святогорцами монастыря. Первым и самым значительным из них стала Ново-Афонская Симоно-Кананитская мужская обитель. Ее возникновение было связано с острым конфликтом между греческой и русской частью братии Свято-Пантелеимоновского монастыря в 1874–1875 гг. В это время прот Афона вместе с представителями некоторых греческих монастырей задумались о том, чтобы каким-то образом при помощи османских властей вывезти всю русскую братию обители в Малую Азию и оставить там для восстановления пустующего христианского монастыря. Когда об этих планах стало известно игумену Свято-Пантелеимоновой обители, он срочно написал прошение ктитору Руссика российскому послу в Константинополе графу Николаю Павловичу Игнатьеву, в котором просил ходатайствовать перед императором о «даровании в Черноморском крае уголка земли для устройства там скита или монастыря, который был бы принадлежностью Афонской Пантелеймоновой обители». При этом отмечалось желание устроить обитель в одной из областей, где наиболее требуется содействие просвещению светом учения Христова. Н. П. Игнатьев сообщил об этом деле кавказскому наместнику великому князю Михаилу Николаевичу, который сочувственно отнесся к прошению русских святогорцев и в августе 1875 г. разрешил выслать уполномоченных доверенных лиц для осмотра и выбора места под постройку обители. С этою целью в конце августа 1875 г. по поручению старцев Руссика на Кавказ отправился иеромонах Арсений (Минин) с несколькими братиями[164].
Осмотрев некоторые местности, монахи выбрали ту, где стоял древний полуразрушенный храм св. апостола Симона Кананита, построенный в IV в. на месте случившейся там по преданию мученической кончины и погребения этого апостола[165]. Кроме того, расположенная рядом гора напоминала своими очертаниями Афонскую, а в древности здесь стояла столица Абхазского царства — Анакопия. Выбранное место находилось вблизи северо-восточном побережье Черного моря, в Абхазии, на отрогах Кавказских гор, в 20 верстах от города Сухума, у речки Псырстхи (в Сухумской епархии). Найдя такую историческую местность, иноки стали просить об отводе земли под обитель при храме св. апостола Симона Кананита, и великий князь Михаил Николаевич выразил согласие на отвод 327 десятин земли под усадьбу и угодья и еще 200 десятин строевого и дровяного леса в собственность Свято-Пантелеимоновского монастыря[166].
27 ноября 1875 г. вышел указ императора Александра II об отводе в Абхазии «327 десятин земли и передаче монастырю развалин храма апостола Симона Кананита, башни, оставшейся от времен генуэзцев, а также о предоставлении братии права рыбной ловли в реке Псыртсха». Уже 28 ноября сюда в помощь о. Арсению из Руссика прибыли самые опытные в строительных делах монахи, среди которых выделялся одаренный инженер и талантливый архитектор иеромонах Иерон (в миру Иван Васильевич Носков, 1829–1912), возглавивший вскоре начавшиеся работы. Всю зиму братия валила деревья, вырубала кустарники, вручную разбивала огромные камни, выравнивала возвышенности и засыпала пропасти. Для расчистки плато надо было срезать часть горы, вывезти десятки тысяч тонн горной породы и выравнять площадку. Из-за того, что местом для строительства была выбрана возвышенность на склоне горы, находящаяся на высоте 75 метров над уровнем моря, никаких подъездных путей не существовало. Но, тем не менее, вся подготовка, а также закладка фундаментов и даже строительство некоторых зданий были выполнены всего за несколько лет.
Возведение нижней части монастыря по проекту известного петербургского архитектора Н. Н. Никонова началось весной 1876 г. В марте состоялась закладка первых зданий. Так было положено начало Ново-Афонской Симоно-Кананитской обители. К 1 октября 1876 г. все заложенные здания были полностью готовы, и 17 октября состоялось освящение первого построенного храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы. Чин освящения совершил местный благочинный Сухумского отдела протоиерей Давид Мачавариани. В тот же день, 17 октября, была открыта мужская школа на 20 учеников для местных жителей — абхазцев, куда принимали преимущественно сирот на полное содержание монастыря. Во время праздника трое мусульманских мальчиков из числа ее воспитанников приняли святое крещение, а вся монастырская братия в количестве 20 человек, учитель с учениками и четверо молодых русских волонтеров, отправлявшихся на войну в Сербию, причастились св. Таин[167].
Но едва обитель возникла, как ей пришлось пережить тяжелые испытания. Так как она находилась вблизи границы с Османской империей, ввиду угрозы войны пришлось принять меры предосторожности. Только что созданная школа для абхазских детей 29 ноября 1876 г. по распоряжению местного начальства была закрыта, а ее ученики распущены по домам к своим родителям и опекунам, снабженные новой одеждой, бельем и обувью на средства обители. Одновременно братии пришлось выехать в Кутаисскую губернию в грузинский Гелатский Богородичный монастырь, в Ново-Афонской же обители остались для ее охранения иеромонах Иерон и монах Иоанн в качестве уставщика. Они продолжали ежедневно церковную службу всю зиму и весну, до самого начала Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. Затем вследствие предполагаемого отступления российского Сухумского отряда в Цебельдинское укрепление на случай неудачного течения войны начальство предложило этим монахам оставить обитель, передав ключи и заготовленные строительные материалы жителям ближайших селений для сохранения на время войны. В результате иеромонах Иерон выехал в Кутаиси для присоединения к братии, а монах Иоанн остался в Сухуме, так как в городе этом был монастырский двор и некоторые оставшиеся вещи.
1 мая 1877 г. Сухум, а одновременно с ним и Ново-Афонский Симоно-Кананитский монастырь подверглись разорению и разграблению турецкими войсками и присоединившейся к ним частью абхазцев. Сухумский отряд 13 мая, оставив Цебельдинское укрепление и уничтожив все казенные запасы, двинулся в обход по горам для присоединения к Потийскому отряду. Монастырские вещи, находившиеся в районе расположения отряда недалеко от укрепления, подверглись уничтожению и разграблению со стороны абхазцев, причем один из послушников, находившихся при монахе Иоанне, был убит, а сам о. Иоанн, чуть не погибнув, присоединился к отряду и после двухнедельного похода прибыл в Кутаиси к своей братии, принеся с собою святой крест, храмовую икону Покрова Пресвятой Богородицы, плащаницу, церковное облачение и еще некоторые церковные вещи. Из 14 человек братии четверо остались в Гелатском монастыре, где они ежедневно совершали богослужение[168].
Остальные 10 насельников Ново-Афонского монастыря (в том числе один иеромонах) высказали Кавказскому окружному управлению попечения о больных и раненых воинах свое желание послужить на время войны в войсках по уходу за больными и ранеными. Управление охотно приняло это предложение и первоначально прикомандировало их к Кутаисскому военному госпиталю для изучения санитарных обязанностей, оттуда, после окончания практических занятий, они поступили 28 октября 1877 г. на службу в Тифлисский военный госпиталь. Иноки несли послушание санитаров в Тифлисском госпитале, через который прошло более 30 тысяч раненых солдат и офицеров, на полном монастырском содержании до 8 сентября 1878 г., т. е. до окончания войны и деятельности местного общества Красного Креста. Окончив службу, иноки-санитары присоединились к остальной братии и вернулись на место развалин своей обители, где, получив благословение с Афона, снова начали свою монашескую деятельность[169].
Собрав часть расхищенных строительных материалов, монахи наняли необходимое число рабочих и 1 октября 1878 г. начали возрождать разрушенную каменную Покровскую церковь, которую за четыре месяца полностью восстановили. 3 февраля 1879 г. храм был снова освящен, и в нем начали совершать ежедневное богослужение. При этом в Покровской церкви был устроен придел во имя св. Архистратига Михаила — ангела-покровителя обители великого князя Михаила Николаевича. В 1913 г. С. В. Булгаков так описывал эту церковь: «Внизу… на террасах, расчищенных на склонах тех же гор и постепенно спускающихся к берегу моря, расположены постройки старого монастыря и среди них храм Покрова Пресвятой Богородицы с приделом святого архистратига Михаила и колокольней. В этом храме находятся большие иконы Пресвятой Троицы и святого апостола Симона Кананита и сохраняется мраморный ковчежец с частицами святых мощей; во внутреннем устройстве этого храма — особенность чисто афонская: клиросы обращены лицом внутрь церкви»[170]. Уже в конце 1878 г. при обители возобновила свою работу монастырская мужская школа на 20 учеников (в начале 1880-х гг. для нее был построен большой дом в нижней (приморской) части монастыря, где школа и функционировала вплоть до событий революции 1917 г. и Гражданской войны в России).
Только в 1879 г. обитель была официально открыта. 8 августа вышел соответствующий указ Святейшего Синода, а 8 декабря того же года Ново-Афонский монастырь получил высочайшее утверждение императором Александром II и специальный акт, подписанный наместником Кавказа главнокомандующим Кавказской армией Михаилом Николаевичем, подтверждавший «несомненную и неразрывную связь» Свято-Пантелеимоновского монастыря со своей «отраслью» — Ново-Афонской обителью. При этом великий князь приписал следующие строки: «О таковом Высочайшем соизволении объявляю вам, настоятель и братия Ново-Афонского Симоно-Кананитского монастыря, призывая благословение Божие на предстоящий Вам подвиг, да процветает новорожденная обитель в тишине и мире на берегах Абхазии, и да послужит она местному населению, пребывающему в дикости и невежестве, примером жизни мирной и труженической, образцами человеколюбия, кротости и терпения! Да воспитает школа, устроенная при обители, в молодом поколении из туземцев привычку к полезному труду и любовь к знанию, необходимому для земледельца». Так завершилось открытие Ново-Афонского монастыря[171]. В 9-м пункте акта о его учреждении говорилось, что «в случае смутных обстоятельств на Востоке и невозможности дальнейшего пребывания на Афоне, братство Пантелеймоновского монастыря получает убежище в новой обители, как отрасли своего монастыря»[172].
Утвержденный императором устав предоставлял широкие права монахам в миссионерской и хозяйственной деятельности, что дало новый толчок строительной деятельности. Кроме церкви Покрова Пресвятой Богородицы после окончания войны на прибрежной территории были воздвигнуты: корпус для размещения братии, большой дом для школы абхазских детей, несколько зданий для трапезы, просфорни, других разных монастырских служб и для приема поклонников, устроена пристань на прочных железных сваях, заведены два пчельника и проложены дороги. Везде требовалось преодолевать большие трудности: вырубить и очистить лес, на месте которого посеяна пшеница, посажены фруктовые сады, разбиты виноградники и огороды.
В 1880 г. началось восстановление из руин древнего Симоно-Кананитского храма, причем были приняты меры для сохранения его древнего облика: развалины тщательно очистили от мусора и щебня, восстановили местами обрушившиеся стены и покрыли храм куполом в византийском стиле. Пол был сделан деревянный, а иконостас поставлен резной дубовый; многие иконы для храма прислали с Афона. Освящение храма совершил в день памяти св. апостола Симона Кананита, 10 мая 1882 г., экзарх Грузии, архиепископ Иоанникий. С. В. Булгаков писал об этой церкви в 1913 г., что «в ней заметны еще в двух местах остатки древней стенной живописи, причем один из ликов святого великомученика Георгия Победоносца сохранился весьма отчетливо почти в полной неприкосновенности». Вблизи храма был устроен беломраморный фонтан в виде креста, материал для которого привезли со Святой Горы Афонской, а воду провели из скалы, где, по преданию, была пещера св. апостола Симона. Соседняя высокая пирамидальная гора, на которой находились остатки Анакопийской крепости, была названа Иверской в честь одной из главных святынь Афона. В дальнейшем на этой горе в месте, где сохранились высокие стены еще одной древней церкви, была устроена часовня в честь Иверской иконы Божией Матери[173]. В 1884 г. пещера св. ап. Симона Кананита, где, по преданию, уединялся и молился апостол, была освящена водосвятием, в ней прорубили вход для паломников и поставили икону святых апостолов Андрея и Симона.
В первое время после ее официального утверждения в обители было всего 56 человек, почти исключительно присланных из Свято-Пантелеимоновского монастыря. Богослужение на Новом Афоне совершались по чину Святой Афонской Горы; уставы и чиноположения были такими же, как в Руссике. В 1880 г., после кончины иеромонаха Арсения (Минина), во игумена для Ново-Афонского монастыря в Руссике был избран прежний помощник эконома Свято-Пантелеимоновского монастыря иеромонах Иерон (Носков), возведенный в 1889 г. в сан архимандрита. Пребывая на Кавказе, о. Иерон вплоть до своей кончины 14 августа 1912 г. никогда не прерывал духовного и делового общения со старцами Свято-Пантелеимоновского монастыря, о чем свидетельствуют несколько тысяч страниц писем, сохранившихся в монастырском архиве. По благословению своих старцев о. Иерон 2 мая 1880 г. был пострижен в схиму[174].
ebooksa