22 июня 1914 г. Гире принял в Константинополе делегацию русского монашества: наместника Руссика иеромонаха Иоакинфа, эпитропа Свято-Андреевского скита иеромонаха Софрония, настоятеля Константинопольского подворья Свято-Ильинского скита иеромонаха Лукиана и товарища председателя Братства русских обителей (келлий) иеромонаха Петра. На этой встрече о. Иоакинф заявил о присоединении Руссика к акту об объединении. Посланник выразил радость по поводу такого единодушия и заявил собравшимся: «Между прочим, этим Вы дадите мне возможность прогрессивнее работать по проведению новых реформ и узаконений на Афоне, о чем у нас идут переговоры с греческим правительством и Вселенской Патриархией»[237]. Однако разразившаяся вскоре война помешала реализации на практике данного акта.
В связи с началом Первой мировой войны правительство Османской империи в июле 1914 г. закрыло проливы Босфор и Дарданеллы, и традиционная связь русских афонских обителей с Россией через Черное море прервалась. С этого времени на Афон уже не приходил ни один российский пароход, закрылось и ранее размещавшееся в Дафне в арендованном здании Русское пароходное агентство. Свято-Пантелеимоновский монастырь, русские скиты и келлиоты имели своих доверенных лиц в Одессе, которые стали получать денежные переводы и почту и затем различными окружными путями старались переправить их на Афон. Однако с начала 1917 г. на Святую Гору из-за политического кризиса полностью прекратился приток денежных средств из России. В конце года, после захвата власти в стране большевиками, на Афон перестала поступать почтовая корреспонденция, в связи с чем закрылось находившееся в Дафне до этого времени представительство российской почты[238].
В период войны русские святогорцы активно помогали своей родине — организовали дружину братьев милосердия, которая отправилась на сербский фронт, стали печатать многочисленные воззвания, листовки и брошюры для российской армии, жертвовали средства на помощь раненым воинам, но прежде всего неустанно молились об отчизне, армии в целом и в отдельности о воинах, просивших святых святогорских молитв.
Также следует отметить, что вскоре после начала войны на подворьях Свято-Пантелеимоновского монастыря в Одессе и Москве были открыты лазареты для раненых солдат и офицеров. Кроме того, Руссик только в 1914–1915 гг. пожертвовал российской армии 100 тысяч рублей, а также около 250 тысяч книг, брошюр и листков духовно-нравственного содержания на 24 тысячи рублей для бесплатной раздачи воинам[239].
В феврале 1916 г. игумен Мисаил с братией препроводили обер-прокурору 50 тысяч рублей процентными бумагами и уведомили его, что обитель, «желая быть полезной дорогому Отечеству в его борьбе с внешним врагом, кроме содержания ею собственных лазаретов в Москве и Одессе и уже сделанного пожертвования в январе 1915 г., жертвует эти деньги на общие нужды войны». В том же месяце обер-прокурор доложил о верноподданнических чувствах иноков монастыря императору, и Николай II написал на докладе: «Сердечно благодарю»[240].
Подворье Свято-Андреевского скита в Одессе. 1913 г.
Не остались безучастными к судьбам России и другие русские афонские обители. Так, на подворье Свято-Андреевского скита в Одессе по благословению игумена Иеронима был открыт лазарет для раненых солдат и офицеров на 20 мест. Уже 28 августа 1914 г. состоялось освящение лазарета имени цесаревича Алексия, а 2 сентября начали поступать первые раненые. Всего в 1914 г. лазарет принял 53 раненых, а в 1915 г. — 131 раненого. На его оборудование и содержание за эти два года было израсходовано 40 250 рублей. Кроме того, братия обители пожертвовала через обер-прокурора Синода 5 тысяч рублей на нужды Красного Креста и 5 тысяч рублей императору Николаю II на военные нужды. В российскую армию были отправлены 2 миллиона брошюр и листков религиозно-нравственного содержания, тысячи экземпляров Евангелия, иконок и крестиков, а на склад фонда Ее Императорского Величества поступил скитский журнал «Наставления и утешения святой веры христианской» в количестве 30 тысяч экземпляров[241].
На подворье Свято-Ильинского скита в Одессе был открыт госпиталь для раненых солдат и офицеров, и в апреле 1916 г. игумен обители через Одесского архиепископа перевел 3 тысячи рублей для раненых. Уже в это время братии скита пришлось в целях экономии урезать потребление продуктов и вина, а также сократить количество служб. Незадолго до революции российский посол в Афинах посоветовал настоятелю Свято-Ильинского скита забрать все средства обители, находившиеся в одесских банках. Однако игумен посчитал, что в России ничего серьезного произойти не может, и позднее все эти деньги были реквизированы[242].
Братство русских обителей (келлий) не только приняло участие в организации и отправлении в Сербию во второй половине 1914 г. русской санитарной монашеской дружины из 20 человек во главе с иеромонахом Епифанием, но и попыталось послать подобный санитарный отряд в Россию, однако быстрое закрытие Османской империей черноморских проливов не позволило это сделать. Братство также пожертвовало на нужды Российского Красного Креста 1611 рублей, отправило несколько десятков тысяч иконок, крестов, религиозных брошюр и листков в армию на территории России, а также в русские части на Салоникском фронте. В эти же части несколько раз посылались для совершения треб иеромонахи-келлиоты[243].
Послушники и даже рясофорные монахи по законам Российской империи являлись военнообязанными, и зимой 1914/15 г. правительство мобилизовало на фронт часть русских святогорцев, которых привезли в Россию окружным путем. Только из Свято-Пантелеимоновского монастыря было отправлено 90 иноков, монахи служили в лазаретах, а иеромонахи состояли при походных церквах, совершая богослужения. В первой половине 1915 г. всех военнообязанных русских святогорцев, принявших монашеский постриг до начала войны, освободили от мобилизации. Интересно отметить, что некоторые хозяйственные телеграммы, приходившие в годы войны из России в монастырь, имели зашифрованный политический смысл, например фраза: «Цены на пшеницу слабеют» — означала: «Военные и политические дела для России благоприятны» и т. д.[244]
В июне — июле 1916 г. на Салоникский (Македонский) фронт (открытый в сентябре 1915 г.), где армия Антанты сражалась против австро-венгерских и болгарских войск, прибыли 2-я и 4-я особые пехотные бригады Российского экспедиционного корпуса — так называемые «бригада св. Михаила» и «бригада св. Георгия». Первые русские солдаты высадились в салоникском порту 30 июня 1916 г. После прибытия всего контингента он был включен в состав Восточной армии Антанты. В составе бригад имелось военное духовенство. В 1917 г. главным священником русских войск и православных военно-походных церквей союзников на Салоникском фронте был назначен протоиерей Павел Крахмалов.
Когда русские войска прибыли в район Салоник, русские афонские обители выразили им свое приветствие и поднесли воинам в благословение писанные на Святой Горе иконы. Все военнообязанные иноки и послушники, не имевшие возможности приехать в Россию в начале войны, отправились в Салоники, чтобы вступить в ряды армии. Братство русских обителей (келлий) Святой Горы также избрало своего представителя в комитет Русской салоникской больницы, где лечились раненые солдаты[245].
6 (19) августа 1916 г. после напутственного молебна в соборе св. вмч. Пантелеймона перед честной его главой игумен Руссика о. Мисаил обратился с кратким словом к едущим в Салоники рясофорным монахам и преподал каждому отеческое благословение. Испросив прощения у братии, отъезжающие отправились на пристань, откуда на греческом пароходе выехали к месту своего служения[246].
С 1917 г. по благословению игумена Мисаила иеросхимонах Андрей (Жеков), иеромонахи Серафим (Булатов) и Феодор (Константинов) стали активно сотрудничать со 2-й бригадой Российского экспедиционного корпуса. При этом отец Серафим (Булатов) с 6 февраля 1917 г. служил главным духовником корпуса, лично выполняя на фронте необходимые требы. Отец Андрей не только духовно окормлял русских солдат, но и в качестве фельдшера и санитара помогал раненым. Во время одной из бомбардировок Салоник немецкими самолетами он был ранен в ногу и три месяца пролежал в русской больнице. 7 марта 1918 г. за усердное исполнение своих обязанностей отцы Андрей (Жеков), Серафим (Булатов) и Феодор (Константинов) были награждены орденом святой Анны 3-й степени. 17 марта 1920 г. за участие в боевых действиях на Салоникском фронте и запроявленное при этом мужество и любовь к солдатам отец Серафим был возведен митрополитом Платоном (Рождественским) в сан архимандрита и награжден золотым наперсным крестом. Только 19 декабря 1920 г. он вернулся в Свято-Пантелеимоновский монастырь[247].
В общей сложности на Салоникском фронте было 76 тысяч русских солдат, а с тыловыми частями — около 81 тысяч. После Февральской революции 1917 г. положение русских войск в Греции кардинально изменилось — в бригадах началось брожение, сначала небольшое, но со временем перешедшее в развал всей 2-й Особой пехотной дивизии, в которую в июне 1917 г. были объединены русские части. В январе 1918 г. русская дивизия формально была расформирована, солдатам объявили, что они поступают в распоряжение французского правительства, но большая часть их продолжила оставаться на Салоникском фронте в составе рабочих батальонов до окончания Первой мировой войны под духовным окормлением афонских иеромонахов[248].
Так, например, 14 марта 1918 г. российское консульство в Салониках переслало А. А. Павловскому письмо командира 2-й Особой пехотной дивизии генерал-майора Тарановского от 10 марта с предложением русскому афонскому монашеству «придти на помощь соотечественникам». Генерал писал, что большая часть рабочих батальонов, сформированных из бывших частей дивизии и остающихся в тылу Восточной армии, не имеет военных священников, и просил направить в Верию для соответствующей службы семь афонских иеромонахов, обещая им питание и небольшое денежное вознаграждение. 26 марта А. А. Павловский в письме игумену Мисаилу попросил назначить нескольких кандидатов, отметив, что к этому времени ряд иеромонахов Руссика уже обслуживали религиозные потребности солдат на Салоникском фронте[249]. Это обращение было исполнено. По просьбам командира 2-й Особой пехотной дивизии и российского генерального консула в Салониках Собор старцев Свято-Ильинского скита также отправил для обслуживания духовно-религиозных потребностей русских частей иеромонахов Павла (Закутнева) и Дамиана (Полущука)[250].
Всего за годы Первой мировой войны в российскую армию было мобилизовано около 700 русских афонитов (в том числе из Руссика более 100), и назад на Святую Гору из них вернулось лишь несколько десятков человек (все это породило среди греческих насельников ложное мнение о том, что Россия якобы посылала на Афон для русификации обителей переодетых в монашеские облачения солдат). Первые призванные в армию русские святогорцы вернулись в свои обители летом 1918 г.[251] Возвращение других демобилизованных монахов продолжалось до начала 1920 г.
После начала войны существенно активизировалась деятельность российской дипломатии в Греции. Во второй половине 1914 г. было открыто вице-консульство в городе Кавала, а осенью 1915 г. официально назначен на Афон корреспондент российского генерального консульства в Салониках с выдачей жалования с 1 января этого года. Этим корреспондентом стал работавший сотрудником Братства русских обителей (келлий) с 3 октября 1899 г. Алексей Алексеевич Павловский. Он впервые приехал на Афон 27 июля 1897 г. и с 11 июня 1913 г. постоянно проживал в Свято-Андреевском скиту В начале 1915 г. генеральный консул в Салониках В. Ф. Каль попросил игумена Мисаила, чтобы антипросоп Руссика секретно знакомил Павловского с делами Протата, что и стало осуществляться[252].
В июле 1915 г. у берегов афонского полуострова впервые появились германские подводные лодки, в связи с чем в праздник св. вмч. Пантелеймона на Афон приходил российский крейсер «Донец». В конце лета 1915 г. русские святогорцы успели запастись в Болгарии хлебом на зиму до ее вступления в войну на стороне Германии. Через несколько месяцев болгарские войска заняли Кавалу, захватив и расположенный вблизи нее метох Свято-Андреевского скита Нузлы, 20 пребывавших там русских монахов были взяты в плен. В конце 1915 г. среди части афонитов возникла паника в связи с опасениями, что болгарская армия оккупирует и Святую Гору. Поэтому российский генеральный консул в Салониках В. Ф. Каль обратился в Министерство иностранных дел с докладом о необходимости ввести на Афон союзный отряд, но министр С. Д. Сазонов не нашел возможным это сделать[253].
В 1916 г. впервые значительно подорожало продовольствие. 28 марта Братство русских обителей (келлий) получило от российского Министерства иностранных дел ссуду в размере 43 700 драхм, на которую закупило в Греции хлеб для распределения между насельниками беднейших обителей. Руссик снял урожай зерновых на своих метохах. Однако этих продуктов не хватило, и уже в декабре 1916 г. монастырь, русские скиты и Братство келлий были вынуждены командировать своих доверенных лиц в Салоники за закупками. К этому времени на Афоне появились дезертиры из греческой армии, создаваемой в Салониках народным правительством Е. Венизелоса, которые совершили несколько грабежей на Святой Горе[254].
ebooksa