30 декабря 1924 г. Архиерейский Синод принял к сведению информацию, которую в переписке с митрополитом Антонием (Храповицким) архиепископ Савватий 16 октября сообщал о церковных делах в Карпатской Руси и других районах Чехословакии.[372] 16 сентября 1925 г. Архиерейский Синод принял к сведению переданную митрополиту Антонию делегатами из Закарпатья (протоиереем Ольховым и священником Беляковым) копию обращения православных приходов Карпатской Руси на имя Священного Синода Константинопольской Церкви, в котором была изложена жалоба на вмешательство в их церковные дела архиепископа Савватия.[373]
В июне 1924 г. епископ Досифей (Васич) вновь прибыл в Закарпатье, и Сербская Церковь активизировала свою работу по организации церковной жизни в крае. К началу этого года, согласно официальным сведениям чехословацкого правительства, в Подкарпатской Руси было 44 православных комитета (общины) и 19 храмов. В письме же архиепископа Савватия Константинопольскому Патриарху Григорию VII от 24 апреля 1924 г. говорилось, что в его юрисдикции в Закарпатье находится 56 общин и 50 священников, а в сербской — 12 общин и 10–11 священников.[374] Однако уже вскоре ситуация существенно изменилась. В 1925 г. большинство православных общин Подкарпатской Руси стало подчиняться сербским архиереям.
Словакию эти конфликты первоначально не затронули, до 1928 г. почти все православные общины признавали каноническую власть архиепископа Савватия. Лишь 1 апреля 1928 г. представители 26 словацких и русинских общин провели в г. Межилаборцы (Медзилаборцы) церковный съезд, на котором приняли решение о переходе в юрисдикцию Сербского Патриархата.[375]
Владыка Досифей (Васич) оставался представителем Сербской Церкви в Подкарпатье до конца 1926 г., в 1927–1928 гг. эти обязанности исполнял епископ Ириней (Чирич), а в 1928–1930 гг. — епископ Серафим (Йованович).
Активную помощь православным Подкарпатской Руси во второй половине 1920-х гг. оказывала Битольская Духовная семинария в Югославии, где преподавателями в то время служили знаменитые подвижники Православия ХХ века преп. Юстин (Попович) и будущий архиепископ Шанхайский Русской Православной Церкви за границей святитель Иоанн (Максимович). В эту семинарию на обучение отправляли кандидатов на священство из Закарпатья. В одном из своих писем иеромонах Иоанн (Максимович): «Вспоминаю всех своих учеников-карпаторусов и душою пребываю с ними». В другом письме святитель Иоанн отмечал: «Очень бы я хотел подробнее узнать, что у Вас делается. Карпатский край мне очень близок, как древний русский край, а также и моим ученикам, которых порядочно теперь на приходах и других церковных послушаниях».[376]
В 1930 г. в качестве полномочного делегата Карпаторосской Церкви ее паству на Соборе Сербской Церкви в Сремских Карловцах представлял архимандрит Алексий (Кабалюк), который выступил на нем с сообщением «Чешская политика в отношении Православной Церкви в Карпатской Руси».[377]
10 апреля 1931 г. было подготовлено «Послание карпато-русскому народу от Святой Горы Афонской», подписанное игуменами Свято-Пантелеимоновского монастыря, Свято-Андреевского и Свято-Ильинского скитов — архимандритами Мисаилом, Митрофаном, Иоанном и обращенное, прежде всего, к «братьям, русским униатам»: «Утверждайтесь в Святой Православной вере! Бережно храните дарованное вам туне неоцененное сокровище! Проникайтесь духом православным! Очищайте обряды восточные от западной порчи, которой засорили их латиняне!..Вас называют греко-католиками, а на Великом входе за литургией поминают „православными“. Почему же вас, русских, именуют греко-католиками? Потому что вы приняли веру от греков. Значит, какая вера греческая, такая должна быть и ваша. Знайте же, что греки никогда не были католиками, а хранили всегда и днесь хранят в полной неповрежденности и чистоте Святую Православную Восточную Кафолическую веру. И у нас, на святом Афоне, много греческих монастырей, и все они православные и Римского Папу не признавали и не признают. Греков называют православными все народы мира, а с греками и всех других, исповедывающих вместе Восточную веру, как-то: русских, сербов, болгары др. Двух Православий быть не может: или православный весь Восток, а вас католики держат обманом в заблуждении; или только вы, малая горсточка униатов — православные, а все — греки, русские, сербы, болгары, словом, весь древний православный Восток, — ложно присвоили себе это наименование… Ваше обращение в дом Отчий, — в лоно Православной Церкви, послужит искупительной жертвой не только вашего личного греха — заблуждения, но и ваших предков, 300 лет назад, по своему неведению и простоте, обманом же и насилием латинян отторгнутых от Тела Христова — Святой Церкви Православной. Ваши молитвы за них, освящаемые истинными таинствами святой Матери-Церкви Православной, будут возноситься к Богу как фимиам, Ему благоприятный, и дерзновенно ходатайствовать о помиловании и возвращении их на лоно Авраамово из огня геенского».[378]
Это послание было напечатано в виде отдельной брошюры издательством православного монастыря преп. Иова Почаевского в с. Ладомирова и активно распространялось в Подкарпатской Руси. Семена православной веры, посеянные русскими святогорцами, дали скорые и обильные всходы.
Роль Свято-Пантелеимоновского монастыря в возрождении Православия на Закарпатье высоко ценили непосредственные участники событий. Так Хустский православный комитет по увековеченью памяти 20-летия Мараморош-Сиготского процесса в письме от 26 апреля 1934 г. на имя игумена Мисаила отмечал: «Ваш монастырь имеет самое близкое участие в распространении Православия на Подкарпатской Руси и наш настоятель Архимандрит Алексий, первый священник на Подкарпатской Руси, принял Православие в Вашем монастыре, а также получил святой дар — икону Божией Матери, чтимую всеми православными, которую и привез на Подкарпатскую Русь. Православие нашло благодатную Почву на Подкарпатской Руси и широко распространяется».[379]
Несмотря на собственные серьезные проблемы, братия Свято-Пантелеимоновского монастыря и в дальнейшем не оставляла своей миссионерско-просветительской деятельности и по-прежнему, чем могла, помогала проповеди Православия в Закарпатье. В частности, 20 декабря 1935 г., служивший настоятелем храма в Ужгороде иеромонах Аверкий (Таушев) писал игумену Мисаилу (Сапегину): «От имени моей ужгородской паствы приношу Вам сердечную благодарность за пожертвованный Вашей св. Обителью нашему Храму-Памятнику в Ужгороде Образ св. влмч. и Целителя Пантелеимона, хотя и с невольным запозданием, за которое великодушно нас простите. В благодарность посылаю одновременно почтовым переводом первую скромную лепту 40 чешских крон. В храме подвешена кружка для сбора пожертвований афонским инокам, так что, если Бог благословит, надеемся в будущем по мере сил наших присылать Вам нечто для поддержки св. обители Вашей. Не прогневайтесь за малость жертвы: сами в долгах, сделанных при постройке св. храма Божия, а то, конечно, старались бы и больше помочь Вам. Еще раз благодарим и просим святых молитв Ваших о приходе Ужгородском, столичном приходе возвращающейся в праотеческую веру Подкарпатской Руси».[380]
Наиболее тесные связи со Свято-Пантелеимоновским монастырем поддерживал основанный по афонскому уставу и образцу Свято-Николаевский мужской монастырь в с. Иза. Некоторые из ее братии часто ездили на Афон для духовного совершенствования и подвизались в Руссике и других святогорских обителях. В монастыре находилась икона Божией Матери «Акафистная», подаренная преп. Алексию (Кабалюку) на Афоне.
Обитель была своеобразной школой, где прошли становление многие будущие выдающиеся подвижники края, такие как преп. Иов (Кундря), архимандрит Амфилохий (Кеминь) и многие другие. Здесь же проводились церковные собрания и съезды, были открыты катехизаторские и пастырско-богословские курсы, где проходили обучение многие молодые закарпатцы, принявшие Православие. Из монастыря в Изе по всему краю распространялась православная литература, здесь же шили облачения для духовенства. Впоследствии некоторые из иноков обители стали основателями новых монастырей, а находящиеся в штате братии иеромонахи одновременно являлись настоятелями новообразованных приходов и духовниками женских обителей в других селах.
18 апреля 1925 г. настоятелем Свято-Николаевского монастыря оказался избран о. Матфей (Вакаров). 29 июня 1926 г. он был возведен в сан архимандрита и назначен помощником епископа Досифея в Закарпатье, а в 1929–1944 гг. состоял членом Епархиального совета и Духовной консистории. С 1 марта 1933 по 26 октября 1944 гг. о. Матфей служил настоятелем прихода в с. Горинчово и, кроме того, в этот период был инспектором преподавания Закона Божия в народных школах Мукачево-Пряшевской епархии.[381]
В 1930–1931 гг. в качестве миссионеров в прикарпатских землях над организацией приходской и монашеской жизни среди русинов и словаков также трудились будущий Заместитель Патриарха Сербской Церкви епископ Битольский Иосиф (Цвийович) и знаменитый богослов преп. архимандрит Юстин (Попович). Челийский. Одно время последний нес послушание помощника епископа Иосифа и вел активную миссионерскую деятельность в городах Ужгороде, Хусте и Мукачево. В 1931 г. отец Юстин был даже избран епископом для епархии Сербской Церкви в Подкарпатской Руси и Словакии, но отказался от принятия архиерейского сана.[382]
6 июля 1929 г. Совет Министров Чехословакии утвердил устав Карпаторосской епархий сербской юрисдикции, но ее организационное оформление затянулось до осени 1931 г. Только 30 октября 1931 г. в Белграде архимандрит Дамаскин (Грданички) был хиротонисан во епископа Мукачевско-Пряшевского и направлен служить в Подкарпатскую Русь и Словакию. Он окончил Петроградскую Духовную Академию и в 1917 г. даже несколько месяцев служил военным священником в российской армии. Епископ Дамаскин прибыл в свою епархию 6 декабря 1931 г. Он стал первым карпаторосским епископом после ликвидации Мукачевской епархии в XVIII веке.[383] Проживал архиерей в основном в г. Мукачево и словацком городе Прешове (Пряшеве).
В Мукачевско-Пряшевскую епархию не вошел лишь созданный русскими эмигрантами в начале 1924 г. приход в г. Братислава (где проживало много русских студентов), который подчинялся митрополиту Евлогию (Георгиевскому), перешедшему в 1930 г. из Московского в Константинопольский Патриархат. Настоятелем братиславского прихода в 1924 г. был назначен замечательный духовный писатель и богослов священник Сергий Иванович Четвериков (1867–1947), который развил активную миссионерскую деятельность в Западной Словакии. В 1925 г. в г. Вышнем Свиднике вышла одна из первых его книг: «Русский пастырь». Наиболее известные работы о. Сергия посвящены старцу Паисию Величковскому и Оптиной пустыни.[384]
Митрополит Евлогий очень тепло писал об этом пастыре в своих воспоминаниях: «Я знал, что о. Сергий священник выдающийся, высокого пастырского настроения, аскетического монашеского духа и знаток русского монашества и старчества… О. Четвериков поставил приход отлично и Братиславой не ограничился, а стал простираться и далеко за ее пределы. В Словакии разбросано немало русских гнезд — семьи чехов-военнопленных, вернувшихся из России женатыми на русских. О. Четвериков развил широкую миссионерскую деятельность по всей Словакии, окормлял до десяти таких гнезд». Однако во второй половине 1920-х гг. митрополит перевел о. Сергия в Париж — настоятелем церкви и духовником Русского христианского движения (в Братиславу пастырь вернулся только в 1939 г.).[385]
После о. Сергия Четверикова, до середины 1930-х гг. в Братиславе настоятелем храма служил бывший полковник лейб-гвардии Московского полка и будущий архиепископ, автор известной в русском зарубежье книги «Смерти нет» иеромонах Никон (А. И. Греве), достойно продолживший дело своего предшественника. Владыка Евлогий так вспоминал о его деятельности в Словакии: «О. Никон с самоотверженностью отнесся к своему пастырскому долгу, отлично повел приход, уделяя особое внимание детям: школам, детским праздникам и проч. Продолжал он и линию миссионерской деятельности о. Четверикова. Он разъезжал по Словакии, навещая своих духовных детей. И в каких подчас тяжких условиях! В 20-градусные морозы по снежным равнинам в открытых санях, в плохонькой ряске… Бесчисленные панихиды на кладбищах, в морозные дни. Полное пренебрежение к своему здоровью, удобству, покою. И всюду службы, требы, духовное руководство, когда необходимо слово назидания, утешения или совета».[386]
Общее число русских эмигрантов в Словакии в 1920-е гг. составляло полторы — две тысячи человек, причем они были сконцентрированы в основном в двух крупнейших городах — Братиславе и Кошицах. В этом регионе существовало 15 официально зарегистрированных русских объединений, первое из которых — Русский кружок возникло в Братиславе в 1920 г., а в 1926 г. было образовано очень деятельное, насчитывавшее около 100 человек Галлиполийское землячество. Следует также упомянуть, что в Братиславе (наряду с Прагой) некоторое время проживал и преподавал (до 1945 г.) известный философ и богослов, бывший профессор Петроградского университета Николай Онуфриевич Лосский (1870–1965). Лишь после окончания Второй мировой войны он переехал во Францию, а затем в США, где с 1947 г. преподавал в Свято-Владимирской Духовной Академии.[387]
В конце 1938 г. вместо Владыки Дамаскина епископом Мукачевско-Пряшевским был назначен русофил епископ Владимир (в миру Любомир Николаевич Раич). Он родился в 1882 г. в Сербии, в г. Ужица, получив начальное образование в Ужицкой гимназии, в 1903 г. окончил в России Вифанскую Духовную семинарию и в том же году поступил в Московскую Духовную Академию. Будущий Владыка окончил ее в 1907 г. со степенью кандидата богословия, сохранив, по его словам, самые лучшие воспоминания о своих профессорах и товарищах, а также и глубокую любовь и благодарность по отношении Русской Церкви, давшей ему правильное христианское воспитание.[388]