Считается, что за образец Видерман взял церковь в Грачевке, усадьбе Рукавишниковых под Москвой, построенную в 1883–1885 гг. архитектором А. Л. Обером. Храм в плане представляет собой квадрат, перекрытый куполом; колокольня шатровая, с луковкой наверху. Рядом с храмом планировалось возведение церковного дома. Видерману удалось гармонично вписать весь комплекс в окружающую застройку, состоящую из вилл и особняков. Еще до начала строительства город объявил новый храм и прилегающий участок своей собственностью. Поэтому городские власти помогали строительному комитету, закупая, например, дешевые материалы. В церкви был собран и установлен привезенный из России иконостас. 4 июня 1889 г. храм освятил протоиерей Владимир Ладинский, назначенный его первым настоятелем. На освящении присутствовал обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев.[771]
Через десять лет после постройки «иконостас потрескался и обветшал, с трудом можно было различить лики святых». Образа отреставрировал художник Тремзе, одновременно он расписал стены византийским орнаментом. Тогда же А. И. Гурьев из г. Екатеринослава подарил церкви четыре иконы, написанные на цинковых досках. Хотя церковь была выстроена на русские деньги, юридически ею владел вышеназванный комитет, что порой приводило к конфликтам с духовенством. В 1900 г. работа комитета по сбору пожертвований была прекращена по приказу австрийских властей, и храм перешел в ведение общины. При этом средства были переведены на банковский счет с условием, что они будут использованы только на содержание храма и причта. В это время на курорте лечилось до тысячи русских больных, 10 % от общего числа.[772]
В 1899 г. храм был отремонтирован, в 1901 г. его территория обнесена металлической оградой, в 1907 г. построен церковный дом. До 1909 г. храм был приписан к церкви в Веймаре, а с 1911 г. — к церкви в Дрездене, откуда приезжали служить священники, которые вели службы поочередно с храмом в Мариенбаде.[773] С началом Первой мировой войны число посетителей богемских курортов резко упало, и службы в церкви из-за отъезда русского духовенства прекратились.
Город Мариенбад (ныне Марианске Лазне) расположен в лесной котловине в 48 км от Карловых Вар, недалеко от границы с Германией. Со времени своего возникновения в начале XIX века этот бальнеологический курорт с мягким климатом стал привлекать жителей Российской империи (уже в 1811 г. здесь был построен «Русский дом»). Наряду с немцами русские составляли большинство приезжающих, которых насчитывалось до 20 тыс. человек в год, а в конце XIX века выросло в два с лишним раза. В разное время в Мариенбаде отдыхали и лечились: обер-прокурор Святейшего Синода К. П. Победоносцев, генерал граф Н. Н. Муравьев-Амурский, композиторы А. Ф. Львов и А. Г. Рубинштейн, художник О. А. Кипренский, писатели П. Вяземский, Н. В. Гоголь, Ф. И. Тютчев, И. С. Тургенев, И. А. Гончаров, певец Ф. Шаляпин. Мысль о постройке на курорте православного храма появилась у приезжавшей на лечение русской знати еще в 1825 г. Однако пожертвования (25 тыс. руб.), собранные по инициативе князя Голицына, были переданы на сооружение первого в городе христианского храма — католического костела Вознесения Девы Марии. Развитие курортов в Богемии и постройка православных храмов св. княгини Ольги в Франценсбаде (1889) и свв. апп. Петра и Павла в Карлсбаде (1898) сделали строительство русского храма делом международного престижа Мариенбада и практической необходимостью для возрастающего (до 2 тыс. в год) числа православных гостей из России.[774]
В 1860 г. по инициативе настоятеля русской церкви в немецком городе Веймаре протоиерея Владимира Ладинского в городе открылась православная часовня, которая с 1878 г. размещалась в «муниципальном доме» и действовала только летом. В ней служил причт из Веймара. В этой часовне в ноябре 1880 г. поставили походную Владимирскую церковь, подаренную вюртембергской королевой Ольгой Николаевной. На ее содержание постоянный посетитель курорта, промышленник Н. А. Терещенко отпускал ежегодно по 200 гульденов. Церковь освятили 15 июля 1882 г. и обычно по окончании сезона разбирали. Годом ранее был создан комитет, который организовал сбор средств на постройку постоянного храма. Для него было подарено место, но банк, где хранились собранные 15 тыс. гульденов, в 1891 г. обанкротился, и все деньги пропали. Это был тяжелый удар, но новый комитет во главе с врачом И. фон Калинчуком, в который вошли местные врачи Шлезингер и Г. Киш, а также энергичный протоиерей Николай Писаревский из Веймара, продолжил работу. Одновременно в Петербурге был образован церковно-строительный комитет, руководимый графом И. И. Воронцовым-Дашковым, который фактически руководил строительством (комитет И. Калинчука в 1900 г. был распущен).[775]
Крупные пожертвования на строительство храма сделали: великие князья Владимир Александрович и Михаил Николаевич с сыновьями, великая княгиня Вера Константиновна, сербский король Александр, князь Болгарский Фердинанд, а также граф И. И. Воронцов-Дашков, его супруга Елизавета Андреевна, тайный советник Я. С. Поляков, доктор С. Н. Колачевский, полковник П. П. Рыковский, гофмейстеры Н. Н. Копыткин и М. П. Ралли, камергер А. Н. Вульф и другие. Комитет выбрал участок земли на Эгерской улице (ныне — Русская ул.), на лесистом склоне холма Сухи Вршек, между отелем «Казино» и англиканской церковью. В июле 1899 г. был составлен договор о приобретении этого участка за 13 тыс. гульденов у католического монастыря Тепла и внесен денежный задаток, а 27 ноября последовало разрешение австро-венгерского императора, пожертвовавшего одновременно 25 тыс. рублей на строительство православного храма. Обсуждая в 1898 г. решение о постройке, протоиерей Николай Писаревский указал, что в Мариенбаде «не достойно иметь молитвенный дом в частном здании, когда менее значительные исповедания имеют особые, прекрасные храмы» и что православный храм «необходим не только для религиозного утешения и назидания, но и как центр, объединяющий всех русских».[776]
Храм был заложен 24 июля 1900 г. о. Николаем Писаревским и через два года — 25 июня 1902 г. торжественно освящен протоиереем Алексием Мальцевым из Берлина в сослужении румынского архиепископа Иоанна и русского духовенства из Одессы и Санкт-Петербурга, в присутствии городского руководства, представителей дипломатического корпуса и общественности. Всех отличившихся на постройке церкви, которая обошлась в 80 тыс. руб., наградили российскими орденами.[777]
Проект здания в русско-византийском стиле разработал действительный член Академии Художеств, ректор Института гражданских инженеров в Санкт-Петербурге Николай Владимирович Султанов. Строительными работами руководил архитектор Густав Видерман, ему помогал гражданский инженер Н. Ф. Прокопович, а надзор осуществлял техник Иоганн Гейнц. Город отпустил на строительство 4 тыс. гульденов. В начале строительства пришлось несколько изменить проект из-за ошибок первого строительного комитета.[778]
Бесстолпный храм, увенчанный золоченой главкой (сделанной на заводе П. П. Чумакова в Москве), стоит на высоком цоколе. Он имеет в плане форму квадрата и с трех сторон окружен полукруглыми «романскими» апсидами с глухой аркадой. Щипковые фронтоны декорированы арочными проемами. С запада двухмаршевая лестница ведет в обширный притвор с монументальным порталом. Над ним высится звонница-галерея, пять бронзовых колоколов для которой подарили граф И. И. Воронцов-Дашков с супругой (они были отлиты в Ярославле на заводе Оловянишникова, но конфискованы и переплавлены в годы Первой мировой войны).[779]
Название церкви, вероятно, было связано с празднованием 900-летия крещения Руси (св. кн. Ольга была бабушкой крестителя Руси св. кн. Владимира) и идеей общеславянского единства. Главным украшением церкви является уникальный по красоте и художественным достоинствам двухъярусный фарфоровый иконостас, выдержанный в стиле XVII века. Он был изготовлен на заводах М. С. Кузнецова в селе Конакове (недалеко от Твери) по эскизу художника Краснощекова скульптором Анненским, специалистами по эмали и фаянсу Иваном и Порфирием Панкратовыми, а также токарем Ивановым. Иконы на золоченых цинковых досках написал известный московский иконописец Пашков. Иконостас экспонировался на Всемирной выставке в Париже (1900) и получил «Гран-при». Вскоре этот шедевр купил за 20 тыс. руб. казачий полковник П. П. Рыковский (впоследствии долголетний староста церкви), который подарил его строящемуся храму в память о своем успешном лечении в Карлсбаде. Церковную утварь пожертвовал придворный ювелир Иосиф Шпиц. Многие иконы, среди которых есть произведения XVII века, поднесли церкви русские гости курорта. Среди них следует отметить редкую минейную икону работы строгановской мастерской XIX века, на которой в миниатюре изображены православные святые, поминаемые в течение года, а также старые иконы св. Марии Магдалины, свт. Николая Чудотворца и икону Христа Спасителя в серебряном окладе.[780]
Через две недели после освящения при церкви открылось попечительство под председательством графа И. И. Воронцова-Дашкова, имевшее целью поддержание в ней порядка и благолепия. В 1909–1913 гг. Мариенбад ежегодно посещало более 4 тыс. отдыхающих и больных из России, поэтому во время курортного сезона в церкви регулярно служил священник, приезжавший с 1902 г. из Веймара, а в 1906–1910 гг. — из Дрездена, к русскому храму которого она была приписана. Священник обучал детей Закону Божьему, русской грамоте и истории.[781]
Все три русских курортных храма в Чехии не имели статуса приходских, поэтому постоянных общин там не существовало. В них действовали лишь временные церковные советы, стихийно создававшиеся в течение курортных сезонов. С канонической точки зрения Карлсбадский храм был приписным по отношению к Пражской Никольской церкви. Настоятель Пражского храма в курортный сезон (как правило, с конца мая до начала сентября) проживал и совершал богослужения в Карлсбаде. Для богослужений во Франценсбад и Мариенбад командировались русские священники из других зарубежных храмов (из Веймара и Дрездена). Русские курортные церкви оказались закрыты австрийскими властями во время Первой мировой войны, а их имущество конфисковано. Все церковные колокола были изъяты и переплавлены для военных нужд.
Подводя итоги, следует отметить, что, не смотря на серьезные препятствия и противодействие со стороны австро-венгерских властей, русская церковная жизнь к 1914 г. получила довольно активное распространение на чешских землях. На рубеже 1910-х — 1920-х гг. это привело к развитию Православия в некоторых образовавшихся в результате распада Австро-Венгерской империи государствах и, прежде всего, в Чехословакии.
2. Российская церковная эмиграция в Чехословакии
Уже к концу гражданской войны в России Прага стала одним из главных центров русской эмиграции. Именно здесь в ноябре 1919 г. возникла первая студенческая эмигрантская организация — «Союз русских студентов в Чехословакии», а затем и появилась возможность получения богословского образования. В конце 1920 г., после эвакуации из Крыма в Константинополь армии генерала П. Н. Врангеля, российские общественные деятели обратились к чехословацкому правительству с просьбой предоставить нескольким тысячам русских эмигрантов возможность переселиться в республику. В ответ была разработана широкая программа помощи под названием «Русская акция», решение о проведении которой президиум Совета Министров Чехословакии принял 28 июля 1921 г. Одной из главных целей «Русской акции» было предоставление российским студентам, оказавшимся в рядах Белой армии, возможности закончить образование. Акция распространялась и на «научных работников, писателей, журналистов, деятелей искусства» и т. п., оказавшихся в числе беженцев.[782]
В октябре 1921 г. членами Коллегии по обеспечению образования российских студентов в Чехословакии были избраны несколько русских профессоров, в том числе, знаменитый богослов Н. Н. Глубоковский. «Русская акция» стала основой для превращения в первой половине 1920-х гг. Праги в академический центр российской диаспоры — своеобразный «русский Оксфорд».[783] Следует отметить, что первый президент Чехословакии Томаш Масарик выражал панславистские симпатии, и русский фактор в его внутренней политике был одним из приоритетных направлений.[784]
В 1921–1922 гг. из Константинополя по особому набору в Чехословакию было переправлено 5 тысяч русских студентов и около полутора тысяч представителей интеллигенции. В результате в Праге возникло множество русских культурно-общественных и учебных организаций: Коммерческий, Педагогический и Кооперативный институты, Русский профессорский дом, Народный (позднее свободный) университет, Русский юридический факультет, Семинар академика Н. П. Кондакова по изучению древне-церковного искусства Православного Востока (с 1931 г. Археологический институт имени Н. П. Кондакова), русская реальная гимназия с преподаванием Закона Божия и др. В 1922–1923 гг. поддержкой правительства Чехословакии пользовались 4464 русских и 1990 украинских студентов. Всего в этой стране в начале 1920-х гг. проживало до 40 тысяч русских эмигрантов, в 1925 г. — 25 тысяч, в 1930 г. — 15, 2 тысячи, а в 1939 г. — около 8 тысяч. Заметную роль в церковном плане играл Археологический институт имени Н. П. Кондакова, имевший свою иконописную мастерскую и ставший одним из очагов распространения Православия в Европе.
В 1922 г., по инициативе профессора П. И. Новгородцева, был открыт Русский юридический факультет Пражского университета, деканом которого стал сам Новгородцев. Он пригласил для работы на факультете многих лучших русских профессоров, оказавшихся в эмиграции: П. Б. Струве, Т. В. Вернадского, А. А. Кизеветтера, богословов Н. О. Лосского, Г. В. Флоровского, В. В. Зеньковского и протоиерея Сергия Булгакова. На факультете первоначально не планировалась возможность получения богословского образования, но состав корпорации предопределил и ее. На преподавание в Праге богословских дисциплин было испрошено благословение митрополита Евлогия (Георгиевского), управлявшего русскими приходами в странах Западной Европы, и вскоре Владыка благословил преподавать на Русском юридическом факультете богословие, в частности, протоиерею Сергию Булгакову.[785]
Так Прага на несколько лет стала значительным центром православной церковной жизни. Русские профессора, преподаватели и студенты жили в общежитии «Свободарна», предоставленном им в ходе осуществления «Русской акции», где была устроена православная часовня.[786] Летом 1923 г. в Праге даже планировалось создать высшее русское богословское учебное заведение — сначала Православную Духовную Академию, а затем Высшие богословские курсы при университете. 3 июля епископ Севастопольский Вениамин (Федченков) сообщил в Зарубежный Русский Архиерейский Синод, что ему предложили возглавить это учебное заведение и он условно согласился. Правда, хотя Владыка Вениамин в конце августа 1923 г. приехал в Прагу, открыть курсы не удалось, и епископ в середине сентября уехал заниматься миссионерской деятельностью в Подкарпатскую Русь.[787]
Именно Прага наряду с Парижем стала и важнейшим центром Русского христианского студенческого движения (РСХД), возникшего по инициативе бывшего министра исповеданий в правительстве гетмана Скоропадского на Украине, профессора Пражского педагогического института Василия Васильевича Зеньковского (в 1942 г. принявшего сан иерея). В 1922 г. В. В. Зеньковский переехал в Прагу, где участвовал в создании Русского Педагогического института им. Я. А. Коменского, в котором институте он возглавил кафедру экспериментальной и детской психологии. При этом уже в 1920–1921 гг. в Праге были образованы «Христианское общество русских студентов» и «Русский христианский кружок студентов»; инициатива их создания исходила от некоторых бывших членов подобных кружков в Петрограде и Москве.