Вплоть до 1917 г. Офенская Духовная миссия щедро финансировалась Святейшим Правительствующим Синодом, а также, имея статус придворной церкви, пользовалась постоянным покровительством домов Габсбургов и Романовых. В октябре 1816 г. храм посетил император Александр I, 11 сентября 1852 г. в Ирёме побывал цесаревич Александр Николаевич; в 1866 г. – великий князь Константин Николаевич, а восемь лет спустя – его супруга великая княгиня Александра Иосифовна.
В 1883 г. к 100-летию со дня рождения Александры Павловны император Александр III подарил Офенской Миссии резной трехъярусный дубовый иконостас, который стал подлинным украшением церкви и сохранился до наших дней. Земельный участок при храме принадлежал непосредственно правящей династии Габсбургов, но они передали его в бессрочное пользование для богослужебных целей. Кроме того, Габсбурги отписали для причта несколько гектаров виноградников под Ирёмом, арендная плата с которых шла на содержание храма и Миссии.
Священниками Миссии были такие известные церковные деятели, как протоиерей Андрей Афанасьевич Самборский (в 1803–1804 гг.), законоучитель детей императора Павла I и протоиерей Николай Музовский (в 18041810 гг.), впоследствии придворный протопресвитер и духовник императора Александра I. В 1850–1870 гг. настоятелем Александринской церкви служил протоиерей Василий Миронович Войтковский, который много писал о судьбах Православия в Австро-Венгрии, а затем (в 1870–1876 гг.) – приват-доцент Санкт-Петербургского университета протоиерей Константин Лукич Кустодиев, известный переводом православной литургии на испанский язык и статьями по богословским и церковно-историческим вопросам. В дальнейшем почти 40 лет (в 1877–1913 гг.) настоятелем служил протоиерей Феофил Николаевич Кардасевич, тоже посылавший свои статьи в духовную печать. В 1885–1898 гг. он также окормлял общину в южно-тирольском г. Мерано. Хотя в храме св. мц. Александры служил русский причт, состоявший из священника, диакона и трех-четырех (позднее двух) певчих, богомольцами до начала XX в. являлись в основном жившие в округе сербы[626].
Долгое время Офенская Миссия была местом духовного окормления и утешения русских людей, оказавшихся в Венгрии. Миссию неоднократно посещали российские дипломаты, известные представители русской культуры, писатели, политики. Для этого были не только протокольные причины, так как Офенская Духовная Миссия располагала прекрасной библиотекой, высокохудожественной дорогой церковной утварью, храм отличался благолепием убранства, а клир позволял на достойном уровне вести богослужебную жизнь и пастырское окормление православных верующих.
Для всех периодов ее истории характерны миссионерская направленность служения священников, их серьезный научный и богословский уровень, высокий авторитет не только среди прихожан, но и далеко за пределами Ирёма и Будапешта. Непрерывавшееся на протяжении 110 лет молитвенное свидетельство о Православии оказывало благотворное влияние на самые отдаленные уголки империи Габсбургов. Так, например, известно значительное влияние русских священников Офенской Миссии на интеллигенцию Закарпатья. Их деятельность не ограничивалась рамками богослужебной жизни в храме. Священники вели дипломатическую работу, проводили научные исследования, занимались публицистикой, окормляли русские общины по всей Австро-Венгрии и в близлежащих странах, занимались духовным просвещением местного населения.
Вблизи храма св. мц. Александры были выстроены два небольших дома для священника, певчих и сторожа. У южной стороны церковного участка существовало единственное в Венгрии русское православное кладбище с могилами клириков, певчих Александринской церкви и членов их семей. Богослужения в храме временно прекратились после начала Первой мировой войны, в связи с тем, что Австро-Венгрия развернула боевые действия против России, и в августе 1914 г. причт церкви св. мц. Александры выехал на Родину. Церковную утварь взял себе на хранение эрцгерцог Иосиф, который частично передал ее в марте 1923 г. настоятелю русского прихода в Будапеште протоиерею Леониду Розанову[627]. Таким образом, приходы Российской Православной Церкви существовали на территории Австрии и Венгрии с XVIII в., а сохранившиеся русские храмы – с XIX в., и в дальнейшем они стали основой для развития церковной жизни послереволюционной русской эмиграции.
После поражения в Первой мировой войне и распада Австро-Венгерской империи в границах Венгрии, определенных решением Трианонского мирного договора от 4 июня 1920 г., количество православных снизилось до 50 990, в том числе около 16 тысяч венгров. В пределах нового государства осталась одна сербская Будимская епархия, которую с 1913 г. возглавлял епископ Георгий (Зубкович); в нее, помимо сербских, входили и шесть приходов грековенгерского происхождения, имевших определенную автономию. Позднее, в 1922 г. территория Венгрии была объявлена Константинопольской Патриархией состоящей в ведении греческого Фиатирского митрополита (с резиденцией в Лондоне), а Томосом от 8 сентября 1924 г. Константинопольский Патриарх Григорий VII Центрально-Европейский экзархат с кафедрой в Вене, куда должно были войти православные общины Венгрии, но фактически лишь один приход в г. Сентеше признал главенство Вселенского Патриарха[628]. Кроме того, в Венгрии существовало около 20 православных румынских и одна болгарская община. Сильно ассимилированным православным румынам, согласно венгерскому закону 1928 г., было запрещено подчиняться епископам, находившимся на территории Румынии, но на практике это подчинение сохранялось, как и раньше[629].
Временно прекратившиеся после начала Первой мировой войны богослужения в храме св. мц. Александры в г. Ирёме (Ироме) возобновились в начале 1920-х гг. В это время настоятелем церкви служил находившийся в юрисдикции Русской Православной Церкви иеромонах Савва (Советов) – будущий епископ Люблинский Польской Православной Церкви. У южной стороны церковного участка сохранилось небольшое кладбище, где погребены члены причта, последним, в феврале 1926 г., здесь был погребен протоиерей Стефан Иаковлевич Колумбов (1842–1926). Он начал служить в Ирёме еще в 1864 г. псаломщиком (с 1891 г. диаконом, с 1910 г. – настоятелем в сане иерея), в 1922–1926 гг. вновь являлся настоятелем храма и был похоронен рядом со своим отцом, состоявшим при Александрийской церкви диаконом. Таким образом, о. Стефан явился как бы связующим звеном между старой и новой церковными структурами Русской Православной Церкви в Венгрии[630].
Послереволюционная волна русской эмиграции мало затронуло Венгрию, правительство этой страны согласилось принять лишь несколько сот человек, но, все же, в мае 1923 г. 300 белых солдат и офицеров из галлиполийских лагерей (Турция) прибыло в Венгрию. В 1926 г. в стране проживало 5294, а в 1929 г. – 4764 русских беженца[631]. Поселившиеся в Будапеште русские эмигранты в начале 1920-х гг. устроили домовую Свято-Троицкую церковь и основали приход, который подчинялся митрополиту Евлогию (Георгиевскому) и после перехода этого владыки в 1931 г. в юрисдикцию Вселенского Патриарха оказался в составе Западно-Европейского экзархата Константинопольского Патриархата.
Настоятель «евлогианского» прихода бывший русский военный священник протоиерей Михаил Попов, узнав, что митрополит хочет уволить его, в 1931 г. перешел в юрисдикцию Русской Православной Церкви Заграницей. Однако большая часть прихожан не последовала за своим пастырем, оставшись в подчинении митрополиту Евлогию. Отец Михаил пытался создать новый «карловацкий» приход, но в апреле 1932 г. был выслан из Венгрии, а после возвращения, через несколько недель – 2 мая подвергся аресту со стороны венгерских властей. Все имущество Свято-Троицкой церкви было возвращено евлогианской общине. 30 мая 1932 г. решением Архиерейского Синода о. Михаил был уволен от должности настоятеля прихода и исключен из состава клира Русской Православной Церкви Заграницей. После освобождения протоиерей Михаил Попов окончил университет в г. Дебрецене и, получив докторскую степень, остался преподавать в нем. Община Русской Православной Церкви Заграницей в Будапеште была в 1932–1933 гг. заново организована епископом Венским Серафимом (Ляде), но своего храма она не имела[632].
Таким образом, к концу 1930-х гг. около 70 % населения Венгрии составляли католики, но при этом имелось несколько десятков тысяч православных, представлявших различные Поместные Церкви. Большая часть их принадлежала к Будимской епархии Сербского Патриархата (около 40 приходов), которую возглавлял епископ Георгий (Зубкович). Помимо сербских, в эту епархию входили имевшие определенную автономию шесть приходов греко-венгерского происхождения. Кроме того, в стране существовали около 20 православных румынских, одна болгарская, одна греческая и три русские общины. В годы Второй мировой войны православие в стране получило дальнейшее развитие.
Глава IV
Русская церковная эмиграция в Юго-Восточной Европе
1. Российская церковная эмиграция в Турции
Деятельность Русской Православной Церкви на территория Турции, когда-то принадлежавшей Византийской империи, а затем мусульманской Османской империи, имеет почти трехвековую историю. Только в Константинополе и окрестностях к началу XX в. существовало семь русских храмов, в том числе три – при подворьях русских обителей Святой Горы Афон.
В пригородном районе столицы Буюк-Дер (на берегах Босфора, в 20 километрах от Константинополя) в начале XVIII в. было открыто первое российское дипломатическое представительство в Османской империи. В 1720-е гг. при посольстве была освящена домовая церковь преподобных Антония и Феодосия Печерских, которая затем несколько раз переносилась из одного наемного здания в другое[633].
Один из настоятелей этой церкви – преподобномученик посольский иеромонах Константин (в миру Кирилл Неаполитанский) в 1742 г. был казнен османскими властями и позднее причислен Константинопольским Патриархатом к лику святых.
В 1818 г. на втором этаже деревянного флигеля посольской канцелярии в Буюк-Дере при посланнике графе Строганове был устроен домовый храм святых равноапостольных царя Константина и царицы Елены. В нем служили присланные из Свято-Троицкой Александро-Невской лавры иеромонах Мельхиседек, иеродиакон Герасим и четыре причетника. В 1867 г. при российском посланнике графе Н.П. Игнатьеве прежний дом, ставший к тому времени загородной летней резиденцией посольства, перестроили и рядом возвели новый небольшой храм, освященный вновь весной того же года. Служил в нем причт посольской церкви в Константинополе, в основном в летние месяцы. Вскоре после освящения за алтарем Константино-Еленинской церкви появилось небольшое русское кладбище[634].
Следующая церковь – свт. Николая Чудотворца была устроена при посланнике В.П. Титове и освящена 1 апреля 1845 г. на верхнем (третьем) этаже нового здания российского посольства, построенного в центральном районе Пере в 1838–1844 гг. по проекту архитектора Г. Фоссати. Этот архитектор сам прибыл из Санкт-Петербурга для руководства строительством, образа в иконостасе написал петербургский академик живописи М.И. Скотти[635]. В мае – июне 1859 гг. на богослужениях в храме присутствовал великий князь Константин Николаевич, приехавший в Константинополь с дипломатической миссией и 30 мая побывавший на приеме у Вселенского Патриарха.
С 15 июля 1858 по 23 августа 1860 гг. настоятелем посольской церкви служил прежний ректор (с 1857 г.) Киевской духовной семинарии и настоятель Киевского Николо-Пустынного монастыря архимандрит Петр (в миру Платон Алексеевич Троицкий; 1811–1873), будущий епископ Аккерманский, викарий Кишиневской епархии. Он был смещен, так как слишком явно поддерживал греческую сторону в назревавшем греко-болгарском церковном конфликте, что противоречило политической линии российского посольства, поддерживавшего славян. Новым настоятелем Никольского храма был назначен служивший в русской посольской церкви в Афинах архимандрит Антонин (в миру Андрей Иванович Капустин, 1817–1894), ставший впоследствии известным благодаря его выдающимся трудам в Русской Духовной Миссии в Палестине[636].