С 1914 г. последним дореволюционным настоятелем Свято-Троицкой церкви служил выпускник Московской духовной академии архимандрит Сергий (Дабич Николай Федорович, 1877–1927). Он активно помогал не только своим прихожанам, но и русским инокам на Афоне. Так, настоятель афонского Свято-Пантелеимоновского монастыря игумен Мисаил 8 июня 1915 г. отправил архимандриту письмо с выражением благодарности за оказанную в годы войны обители помощь и приглашением посетить ее[1225].
Отцу Сергию пришлось пережить на своем посту и Первую мировую войну, и разрыв связей с Россией после революции 1917 г. и гражданской войны на родине. Правда, в 1916 г. настоятелем Свято-Троицкой церкви оказался назначен прежний настоятель русского посольского храма в Константинополе архимандрит Ювеналий (Машковский), будущий епископ Вологодский, однако в Афины он приехать не смог и в 1917 г. был приписан к Александро-Невской лавре в Петрограде. Позднее владыка Ювеналий занимал ряд кафедр, был арестован 22 января 1936 г. и скончался в лагерном лазарете Ухтижемлага (Коми АССР) 12 апреля 1941 г. (по другим сведениям, расстрелян в 1937 г.).
Устройство других русских общин в Греции было связано с активной церковной деятельностью королевы эллинов (жены греческого короля Георга I, русской великой княгини, внучки императора Николая I) Ольги Константиновны (1851–1926). Венчание состоялось в 1867 г. в Санкт-Петербурге, причем жених был облачен в русский военный мундир. Этот брак укрепил дипломатические отношения Греции и России. В Афинах королева оказывала покровительство собору св. равноап. Константина, небесного покровителя ее отца, великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича Романова. Этот пришедший в упадок храм в 1905 г. был полностью возобновлен на ее личные средства и в память великого князя (об этом сообщается в мраморной доске над главным входом в собор). Через полвека – в 1955 г. прихожане Свято-Константиновского храма устроили в церковной крипте придел, посвященный св. равноап. кн. Ольге, поместив в нем церковную утварь, некогда пожертвованную королевой.
Королеву Ольгу до сих пор особенно чтят в Греции за большую благотворительную деятельность, плоды которой хорошо видны и в нынешних Афинах. В частности, она основала и поныне остающуюся крупнейшей государственную больницу Афин «Евангелизмос» («Благовещение»), построила корпус дома престарелых, помогала сиротам, вдовам и обездоленным по всему королевству, учредила деятельность Красного Креста в Греции. При Ольге Константиновне был построен исторический Олимпийский стадион в Афинах, на котором в 1886 г. прошла первая Олимпиада современности. При королеве Ольге в Афинах на деньги российского императорского дома строились и восстанавливались церкви и т. д. Художница София Просаленти, находившаяся под влиянием русской школы живописи, написала по поручению королевы иконостас церкви больницы «Евангелизмос». Она же написала иконостас дворцовой церкви в летней королевской резиденции Татое, под Афинами, у стен которой впоследствии была погребена королева Ольга.
В начале 1880-х гг. Ольга Константиновна, в память о скончавшейся при родах дочери, греческой принцессе Александре, основала в портовом городе Пирее, служившем тогда важнейшей средиземноморской базой российского флота, военно-морской госпиталь (об этом сообщалось в мемориальной доске на стене больницы)[1226]. Королева являлась горячей патриоткой российского флота, состояла шефом 12-го флотского экипажа. Она была частым гостем на русских кораблях, регулярно приглашала офицеров и матросов в королевский дворец в Афинах, устраивала для них чаепития и елки (считается, что традицию рождественских елок привезла в Грецию королева Ольга). Из подарков моряков она создала в своем дворце Морскую комнату, нечто вроде небольшого русского музея. Известны и ее символические действия: поднимаясь на русские корабли, королева целовала палубу. Ольга Константиновна заботилась и о военно-морском мемориале на острове Сфактирия, посвященном русским морякам, погибшим при Наваринской битве.
Постоянное пребывание в Пирее русских моряков способствовало созданию здесь сразу нескольких учреждений, в том числе церковных. Во флигеле основного трехэтажного здания военно-морского госпиталя в 1904 г. была устроена на пожертвования офицеров русского флота и других российских граждан небольшая домовая церковь во имя св. кн. Ольги – в честь небесной покровительницы, основательницы и попечительницы госпиталя. Этот храм представлял собой небольшую двухэтажную пристройку, кровля которой была увенчана восьмиконечным «русским» крестом, и имел подземную ризницу. Церковное убранство также было приобретено на пожертвования российских моряков, иконы привезли из Кронштадта[1227].
Освящение храма весной 1904 г. совершил настоятель Свято-Троицкой церкви в Афинах архимандрит Иоанникий (Ефремов). Так как первоначально Свято-Ольгинский храм не был обеспечен соответствующим капиталом, к нему не было назначено особого причта, но Афинский митрополит, по просьбе королевы, временно определил к нему молодого греческого иеромонаха, говорившего по-русски. При этом королева Ольга платила этому иеромонаху из личных средств небольшое ежемесячное жалованье. Афинский митрополит поручил ему проводить для пациентов госпиталя богослужения, окормлять их и отпевать умерших, однако запретил совершать вне больницы любые требы для подданных Российской империи, так как они считались прихожанами посольской Свято-Троицкой церкви[1228].
По решению Святейшего Синода и постановлению Адмиралтейств Совета от 2 марта 1911 г., утвержденному 1 мая того же года императором Николаем II, храм св. кн. Ольги был включен в число «неподвижных церквей» Морского ведомства России, под управлением протопресвитера военного и морского духовенства[1229]. С этого времени по согласованию с королевой, считавшей себя номинальной владелицей и госпиталя, и церкви, стали назначаться настоятели Свято-Ольгинского храма. В начале 1910-х гг. его настоятелем служил протоиерей Николай Милютин[1230].
О принадлежности храма к Российской Православной Церкви свидетельствовали и другие законы, указы и письменные сообщения российского правительства на имя королевы Ольги от 22 сентября 1911 г., 29 мая, 6 и 21 июня 1912 г., 10 апреля 1913 г., а также духовные завещания самой Ольги Константиновны от 4 июля 1911 г. и 16/29 апреля 1923 г. (хранившиеся в приходском архиве). 27 марта 1916 г. в г. Павловске Петроградской губернии (где находилась резиденция великих князей Константиновичей) был утвержден устав русского храма в Пирее и причта при нем[1231].
Вблизи военно-морского госпиталя – на ул. Платона – вскоре появилось особое Русское кладбище, представлявшее собой часть городского Воскресенского кладбища Пирея и получившее впоследствии имя королевы Ольги. Оно являлось старейшим в Европе военно-морским русским некрополем. Кладбище было создано по замыслу Ольги Константиновны как достойное место упокоения русских офицеров и моряков, погибших или умерших в Греции, память об Архипелагской экспедиции графа Алексея Орлова-Чесменского в XVIII в., Наваринском сражении 1827 г. и об активной поддержке Россией независимости Греции во второй половине XIX в.
Первых российских моряков хоронили на будущей территории кладбища с середины XIX в.: самое раннее из сохранившихся надгробий относится к 1844 г. и принадлежит подпоручику российского императорского брига «Персей» Николаю Кутитонскому. В 1883 г. по распоряжению королевы Ольги по всей Греции собрали останки русских моряков, погибших во время Архипелагской экспедиции, павших в Наваринском сражении и скончавшихся на чужбине моряков, служивших на базе российского флота в Греции, с их перезахоронением на определенном участке кладбища в Пирее, где была устроена братская могила. В следующем году на этой могиле установили памятник русским морякам, изготовленный в России на средства императора Александра III, королевы Ольги и других благотворителей, а в 1888 г. было устроено особое Русское кладбище.
В 1890 г. Грецию посетил цесаревич Николай Александрович (будущий император Николай II), совершавший путешествие на Восток. После девятидневного пребывания в стране – в день отъезда в Египет он в сопровождении греческой королевы и великого князя Георгия Александровича присутствовал на богослужении, совершенном в часовне нового Русского кладбища в Пирее настоятелем российского посольского храма в Афинах архимандритом Михаилом (Грибановским). Согласно записям в кладбищенских книгах, к моменту посещения наследником российского престола Русского кладбища в Пирее на нем уже было более 20 захоронений[1232].
Самое раннее из известных распоряжений королевы Ольги по обустройству Русского кладбища в Пирее относится к 1891 г. В этом году по ее приказу мэрия города выделила под русские захоронения и памятники участки № 43 и 44. Свое решение о выделении участков мэрия подтвердила дополнительным постановлением в 1895 г., а в 1907 г., к юбилею Наваринской битвы, по распоряжению королевы выделила дополнительные участки до северной стены кладбища. Новый план Русского кладбища был отражен в схеме инженера Аравантиноса. На ней видно, что вокруг памятника-часовни оставалась квадратная площадь, предназначенная для проведения торжественных служб.
В первые десятилетия существования кладбища в Пирее на нем хоронили в основном матросов и низший офицерский состав, а останки старших офицеров и знатных особ, как правило, отправляли на захоронение в Одессу или Севастополь. Однако в 1894 г., согласно воле покойного, на нем был похоронен генерал-лейтенант князь Михаил Алексеевич Кантакузин, военный агент Российской миссии в Греции, потомок императорского византийского рода Кантакузиносов. В последующие годы рядом появились могилы высокопоставленных лиц: близкой подруги королевы Ольги графини Ольги Егоровны де Бальмен, генерал-адьютанта барона Николая Александровича фон Ризенкампфа (+1904), российского генерального консула в Пирее Александра Степановича Троянского, командира эскадренного броненосца «Император Николай I» Леонида Ивановича Комарова (+1903), командира лодки «Кубанец» Константина Масюкова (+1908), капитана Евгения Александровича Ветлица (+1894) и др. Большинство захоронений на Пирейском кладбище в конце XIX – начале XX вв. принадлежало офицерам и морякам российских кораблей, а также членам дипломатической миссии и священнослужителям русских церквей. В каждую могилу была положена горстка земли, привезенная из России. Согласно сохранившимся записям в церковных книгах, в дореволюционный период здесь было похоронено 100 человек. Священнослужителей погребали в ряду № 5, при этом диакона Порфирия Николаевича Юрьева и его супругу Александру Ивановну похоронили вразные могилы[1233].
В начале XX в. еще одна русская церковь появилась на острове Крит, который до конца 1890-х гг. входил в состав Османской империи. После восстания греческого населения против турецкого господства в начале 1897 г., Россия и другие великие европейские державы выслали военные эскадры, чтобы предотвратить начавшуюся резню и страдания мирного населения. Русские корабли подвергли обстрелу турецкие гарнизоны на северном берегу острова: впоследствии император Николай II в качестве компенсации за ущерб, нанесенный в результате этих бомбардировок, выделил личные средства на возобновление кафедрального собора г. Ханья[1234].
На Константинопольской конференции в марте 1897 г. был принят план «умиротворения» острова путем высадки морского десанта, а затем и сухопутного международного отряда и блокады Крита. Целью международного миротворческого отряда было установление и поддержание порядка на острове и помощь в создании автономного режима, провозглашенного по инициативе России 6 марта 1897 г., который фактически означал бы конец турецкого господства. В итоге в 1898 г. под сильным дипломатическим давлением Османская империя согласилась на учреждение Критской республики, формально признававшей власть султана, но имевшей официальным главой – верховным комиссаром – греческого принца Георга (1869–1957), второго сына королевы Ольги Константиновны, ранее прошедшего курс обучения на российском флоте с получением чина лейтенанта[1235].
Новый правитель Крита избрал своей резиденцией Халепу, аристократический пригород г. Ханья (Канея), тогдашней столицы острова. Статус принца Георга на греческом языке обозначался как «гегемон», т. е. «предводитель». При устройстве церкви в резиденции в 1901 г. свою помощь предложила его мать. Королева Ольга Константиновна выделила значительную денежную сумму, а из Санкт-Петербурга на Крит – при ее посредничестве – выслали архитектурный проект, при этом воспользовались проектом церкви св. кн. Ольги в имении Михайловка (вблизи Петергофа), ранее возведенной в русско-византийском стиле столичным архитектором Д.И. Гримом[1236].
Присланный проект был рассмотрен директором городских общественных работ Г. Панцерисом, а затем передан местному греческому архитектору Христосу Цолинасу, который исполнил все рабочие чертежи, произвел в 1901–1902 гг. строительство храма и благоустройство прилегающей территории[1237]. Церковь освятили в честь небесной покровительницы супруги «гегемона» Георга, принцессы Марии (имя Мария к тому же носила и одна из дочерей королевы Ольги). 24 декабря 1902 / 6 января 1903 гг., накануне Рождества, храм св. равноап. Марии Магдалины был освящен митрополитом Критским Геннадием в присутствии принца Георга и королевы Ольги, а также офицеров размещенных на острове российских частей и флота.
«Русская церковь», как ее стали называть на Крите, стоит на высоком подклете. Ее центральный кубический объем увенчан пирамидальной кровлей и изящной главкой на высоком тонком барабане. Нижний регистр обнесен
Правление принца Георга на Крите осложнялось сопротивлением местных республиканцев: несколько раз вспыхивали беспорядки и даже вооруженные столкновения. В итоге в 1908 г. должность верховного комиссара была отменена, и «гегемон» покинул Крит, ставший с 1913 г. частью Греции. Уезжая с острова, в особом письме принц Георг выразил желание передать церковь св. равноап. Марии Магдалины при своей бывшей резиденции муниципалитету Ханьи – в знак благодарности за гостеприимство города. С этого времени «русский храм» являлся муниципальной собственностью и в дальнейшем, как и ранее, прихода не имел.