Отец Виталий фактически стал и благочинным русских православных приходов в Югославии. Ему, одному из немногих оставшихся в стране священнослужителей Московского Патриархата, удалось избежать ареста. В декабре 1955 г. сотрудник УДБ, в ответ на упрек освобождаемого о. А. Крыжко о несправедливо жестоком наказании, ответил, «как бы в оправдание своего варварства»: «А вот, Виталий Тарасьев! Он ведет переписку со всем земным шаром, и мы его не трогаем, потому что мы ему верим, он лояльно относится к нам, он – наш человек»[820].
В помощь о. Виталию, еще по ходатайству протоиерея Иоанна Сокаля, был назначен о. Александр из г. Ниша, но как только он приехал в Белград, югославские власти выслали его в Болгарию. К осени 1950 г. вместе с о. В. Тарасьевым в Свято-Троицкой церкви еще служили иеромонах Владимир и о. Алексий Погодин, но затем и им пришлось покинуть приход[821].
В 1949 г., после ареста протоиерея Владислава Неклюдова, регентом хора Свято-Троицкой церкви стал протодиакон Александр Качинский, а когда он уехал в августе 1950 г. в Триест, на это место был переведен регент хора Иверской часовни Григорий Иванович Криволуцкий. Но через год и он уехал к сыну в Берлин, и пришлось подыскивать нового регента, в результате чего был приглашен Павел Иванович Бабаев, до войны бывший регентом хора 2-й Кубанской казачьей станицы. Хор же Иверской часовни, который ранее возглавлял Г.И. Криволуцкий, после окончания Второй мировой войны постепенно распался: Екатерина и Виктор Алексеевы, Марина Круг покинули Югославию в 1950 г., Григорий Баранников скончался и т. д.[822]
К 1950 г. в русском благочинии осталось восемь общин, при этом четыре имели свои церкви: в Белграде, Белой Церкви, Земуне и Цриквенице, а еще четыре использовали помещения сербских храмов: в Панчево, Зренянине, Нови Саде и Сараево. Число прихожан сократилось до шести тысяч[823].
Следует также упомянуть, что после окончания Второй мировой войны в село Качарево (в 20 километрах севернее г. Панчево) из Белграда переехал русский дом для престарелых. В доме была устроена часовня, в которой служили местные сербские священники, а также изредка приезжавший из Земуна русский священник Михаил Котляревский (скончавшийся в 1972 г.). О духовных нуждах обитателей дома заботился и протоиерей Виталий Тарасьев[824].
Более трех лет отец Виталий не имел связей с Московской Патриархией и только после начала нормализации отношений между Югославией и СССР, 8 августа 1953 г., обратился с письмом к Святейшему Патриарху Алексию, в котором охарактеризовал положение русских общин за последние годы: «…все русские церкви в Югославии в материальном отношении вполне самостоятельны. Они ни от кого не получают никаких субсидий или помощи и существуют исключительно на приходы от продажи свечей, тарелочных сборов, пожертвований и треб. Конечно, положение их довольно тяжелое, особенно в связи со значительным уменьшением числа русских в Югославии. Сербская Православная Церковь в лице своего епископата и священства в общем продолжает относиться довольно благожелательно к Русской Церкви в Югославии»[825].
В этом письме о. Виталий, «для сношений с местными гражданскими и духовными властями и для защиты прав и имущества» русских общин, попросил выслать ему и руководству Сербской Церкви указ Московской Патриархии, подтверждающий: «1. что Русская Православная Церковь в Белграде, а равно и другие оставшиеся русские церкви в Югославии находятся в юрисдикции Московской Патриархии и под ее защитой; 2. что я являюсь настоятелем Русской Православной Церкви в Белграде с января 1950 г.; 3. что я являюсь благочинным русских церквей в Югославии». К середине сентября 1953 г. посольство СССР в Югославии, которое ранее рекомендовало воздержаться от связи с протоиереем Виталием Тарасьевым и от «оформления его благочинным», сняло свои возражения[826], и Московская Патриархия издала соответствующий указ.
К 1955 г. в Югославии осталось менее 10 тысяч русских эмигрантов. Изменилась и международная ситуация, после смерти И.В. Сталина в марте 1953 г. советско-югославские отношения постепенно нормализовались. В этих условиях была решена судьба русских приходов в стране. 1 декабря 1954 г. митрополит Крутицкий и Коломенский Николай (Ярушевич) отправил Сербскому Патриарху Викентию письмо, в котором сообщалось: «На ноябрьском заседании нашего Священного Синода было принято решение поставить Благочиния русских православных храмов в Югославии вместе со священнослужителями под юрисдикцию Сербской Православной Церкви, за исключением храма Святой Троицы в Белграде. Мы надеемся, что сие решение вопроса Благочиний соответствует Вашим пожеланиям, а также пожеланиям Архиерейского Священного Синода Сербской Церкви». 18 мая 1955 г. Сербский Синод, заслушав доклад по этому вопросу епископа Браничевского Хризостома, с удовлетворением принял к сведению решение Синода Московского Патриархата[827].
Протоиерею Виталию Тарасьеву было поручено осуществить передачу русских храмов и приходов, и в 1955–1957 гг. почти все они вошли в состав Сербской Православной Церкви[828]. Русский приход при церкви свт. Василия Великого в Нови Саде в 1955 г. вообще оказался упразднен, как и русский храм в Сараево. Несколько икон из сараевской церкви, в том числе малый киот с иконой Воскресения Христова и сень с иконами свт. Николая Чудотворца и св. кн. Александра Невского, сделанная в память убиенных Государей – российского Императора Николая II и югославского короля Александра I Карагеоргиевича, были переданы в белградский Свято-Троицкий храм[829]. Приход этого храма, который остается подворьем Московского Патриархата до настоящего времени, оказался единственным исключением.
В 1955 г. о. Виталий был награжден митрой. Его сын – иподиакон Андрей – позднее так вспоминал об этом событии: «…когда в 1955 г. мой отец, протоиерей Виталий Тарасьев, был награжден правом носить митру, Божественную литургию совершал в нашем храме Святейший Патриарх Сербский Викентий. Будучи молодым архимандритом в городке Сремски-Карловцы, где тогда проживал митрополит Антоний (Храповицкий), он был частым участником русских богослужений и любил их. Поэтому он распорядился, чтобы вся литургия шла “по-русски”. На малом входе духовенство и мы, прислужники, запели наше ”Приидите поклонимся”. Святейшему оно настолько понравилось, что он попросил нас с братом Василием (тогда иподиаконов) написать ему ноты, прийти к нему в Патриархию и разучить с ним этот напев. С тех пор он всюду, где бы ни служил, сам начинал и исполнял это песнопение русским напевом, заставил своих диаконов и прислужников тоже его разучить. Этот обычай сохранился и при последующем Патриархе Германе, и это песнопение перестало быть “чужим”, а стало своим, привычным»[830].
В дальнейшем протоиерей Виталий Тарасьев неоднократно приезжал в СССР, в частности, в мае 1958 г. в Ленинград. Он также активно переписывался с покинувшими Югославию русскими эмигрантами, сообщая им о состоянии могил их родных на Новом кладбище Белграда. В 1950-1960-е гг. постоянным участником всех торжественных всенощных в Свято-Троицком храме был протоиерей Виктор Царевский, с большим успехом руководивший хором в сербской церкви Рождества Пресвятой Богородицы в крепости Калемегдан, являвшейся раньше гарнизонным храмом Белграда. Старшей сестрой церковного сестричества при Свято-Троицком храме в это время была графиня Нина Ивановна Снесарева, дочь губернатора г. Житомира, близко знавшая тогда архиепископа Волынского Антония (Храповицкого).
В 1955 г. с должности регента Свято-Троицкого храма ушел Павел Иванович Бабаев, который увел с собой почти весь хор (осталась лишь меццо-сопрано Полина Бурза). В церковь Пресв. Троицы был переведен хор Иверской часовни. В начале 1950-х гг. в этой часовне пели псаломщики Алексей Димитриевич Охотин, Феодор Никифорович Синельщиков, которым помогали Петр Александрович Поздняковский и Андрей Степанович Доич, а в 1953 г. по указанию протоиерея Виталия Тарасьева небольшой хор там основал его сын – иподиакон Андрей Тарасьев.
Он родился в 1933 г. в Белграде, окончил русскую начальную школу и 2 класса русской гимназии, затем продолжил учебу в сербских учебных заведениях – второй мужской гимназии, десятилетнем музыкальном училище, и в 1960 г. окончил славянское отделение философского факультета Белградского университета. С 1939 г. Андрей Тарасьев был членом школьного церковного хора, с 1941 г. – прислужником, а с 1949 г. – иподиаконом при Свято-Троицком храме и Иверской часовне.
Во второй половине 1953 г. А.В. Тарасьев передал регентство хора в часовне опытному певцу А.С. Доичу, который смог исполнять эту обязанность меньше двух лет, а затем, из-за болезни, опять передал управление хором Андрею Витальевичу. В состав Иверского хора входили: Валентина Леонидовна Трегубова (сопрано), монахиня Амвросия (сопрано), матушка Людмила (альт), Владимир Васильевич Гумилевский (бас), А.Д. Охотин и др. В 1955 г. этот хор в полном составе перешел в Свято-Троицкую церковь. С этого времени в Иверской часовне не было своего хора, а на богослужениях пели псаломщики и опытная уставщица Мария Михайловна Чернявская[831].
Во второй половине 1950-х гг. в Свято-Троицкую церковь также постепенно вернулись все певчие прежнего хора П.И. Бабаева, и семь лет, до января 1962 г., выросшим хором (15–20 человек, в том числе солистка Сусанна Николаевна Ершевская) руководил иподиакон Андрей Тарасьев. С 1961 г. он работал преподавателем русского языка и литературы на философском и филологическом факультетах Белградского университета, но в январе 1962 г. был уволен за участие в богослужениях в качестве прислужника и регента хора. После этого по указанию настоятеля Андрей Витальевич передал хор брату – выпускнику богословского факультета Белградского университета протоиерею Василию Тарасьеву (1932–1996). Отец Василий был музыкально исключительно одаренным человеком, обладавшим высоким тенором красивого тембра. Помимо своей пастырской работы и богослужений, он с большим энтузиазмом собирал певчих (в том числе сербов), увеличив число хористов. После кончины в 1974 г. о. Виталия, протоиерей Василий Тарасьев с апреля 1974 г. до 1996 г. служил настоятелем Свято-Троицкого храма[832]. Позднее он говорил: «Я стал не только миссионером Веры Христовой и охранителем русского духа в Сербии, но и свидетелем балканских событий»[833].
Андрей Тарасьев лишь в 1965 г. был принят на светскую научную работу – в Институт иностранных языков, а в 1970 г. – на кафедру русского языка отделения славистики филологического факультета Белградского университета, где и проработал до выхода на пенсию в 1998 г. Последние 20 лет он читал лекции по истории русской культуры, был автором более 15 учебников русского языка и многочисленных научных статей, опубликованных в России, Югославии и Сербии. Андрей Витальевич также являлся основателем (в 1971 г.) и регентом хора «Лучинушка», основателем и председателем Общества сохранения памяти о русских в Сербии[834].
В октябре 1957 г. в Белград впервые приехал Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий I в сопровождении нескольких архиереев Русской Православной Церкви. Он совершил богослужения в Свято-Троицкой церкви и посетил Иверскую часовню на русском участке Нового кладбища, где совершил панихиду на могиле когда-то запрещенного владыкой Сергием (Страгородским) в священнослужении митрополита Антония (Храповицкого)[835]. Этим фактически был совершен символический акт примирения с послереволюционной русской церковной эмиграцией в Югославии, которой к этому времени уже почти не осталось в стране.
Один из самых значительных иерархов Русской Православной Церкви XX в. – председатель отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата митрополит Ленинградский и Новгородский Никодим (Ротов) – проявлял внимание и теплое отношение к Свято-Троицкому храму. Так, благодаря его личному взносу и благословению в 1973 г. в церкви была проведена первая Рождественская детская елка, что в дальнейшем стало традицией.
Как уже говорилось, в середине 1950-х гг. оказался упразднен русский приход свт. Василия Великого в г. Нови Сад, его последним старостой до 1955 г. был адвокат С.П. Метельский. В апреле 1953 г. приход покинул исполнявший обязанности настоятеля иеромонах Иоанн (Стойкович). К этому времени С.П. Метельский и член приходского совета Г.Б. Броневский подняли вопрос о переходе общины из юрисдикции Московского Патриархата в Сербскую Православную Церковь. Завязалась длительная переписка между новым настоятелем – сербским священником Стефаном Поповичем (одновременно служившим настоятелем храма свт. Николая Чудотворца в Нови Саде), старостой и сербскими архиереями. В конечном итоге приход сменил юрисдикцию, тем более что его храмом по-прежнему оставалась часовня при сербском Архиерейском доме. Помимо о. Стефана Поповича в русский храм в 19531955 гг. периодически приезжал служить из Сремских Карловац протоиерей Борис Селивановский (1894–1966). В июне 1955 г. при новом сербском епископе Бачском Никаноре (Иличиче) двери часовни свт. Василия Великого для русской общины были закрыты, и она прекратила существование. Большинство русских жителей Нови Сада стали посещать храм свт. Николая Чудотворца, где почти все хористы, включая регента Б.П. Арсеньева, были русскими[836].
В Панчево русский домовый храм свт. Николая Чудотворца, существовавший с февраля 1945 г. в помещении школьного здания при сербской Успенской церкви, в конце 1949 г. был выселен городскими властями в связи с конфискацией здания. Храм перенесли в дом № 53 по улице Братьев Йованович, откуда в начале 1956 г. его снова выселили по решению городского народного комитета. Временное попечительство над русским православным церковным приходом (председатель – Владимир Флегинский, секретарь – Григорий Бондаренко) обратилось в местное сербское церковное управление, после чего русской церкви было предоставлено помещение во флигеле церковного двора сербского Спасо-Преображенского храма, где она просуществовала до 1967 г.