— Мне об этом сообщил один солдат из роты военной полиции. Имя его забыл, а прозвище у него было оригинальное — Штанга. Он был шофером и перевозил кое-что из города в расположение воинской части.
— Когда некого было везти на расстрел? — сделав кислую гримасу, обратился Искренов.
— Наверное, так. Парень мне говорил, что, когда привезли на расстрел первую группу, Коруджиев приказал ему стрелять, но он отказался, сказав, что потерял обойму, и так остался чистым.
— Возможно. А как ты познакомился со Штангой?
— Он был приятелем сына хозяина, у которого жила моя сестра.
— Как звали его сына?
— Петр.
— Где он живет?
— Улица Николы Войновского, 74… Но я этого Пети после Девятого сентября не видел. Затерялся где-то.
— Ничего, будем проверять, найдем. А теперь, дядя Яким, расскажи, что ты знаешь о следующем утопленнике — подофицере Накове.
— Знаю только, что из-за него убили одного парня, так же как подофицера, купавшего в пруду в это время свою лошадь.
— Как ответная репрессивная мера?
— Не иначе.
— Как звали парня?
— Павлин… Павлин Галабов… Он еще не достиг призывного возраста и пропадал на пруду, ловил рыбу.
— В тот же день, когда утонул подофицер, — вмешался сельский сторож дядя Станко Доброволеца, чудом оставшийся в живых во время бурных событий марта 1943 года. Он вошел тихо и незаметно в своих резиновых галошах. Искренов представил его мне в тот день рано утром. — Нашли мы его, — начал дядя Станко, — мертвым у дороги между прудом и деревней. Никто не видел, как его убивали, но и никто не сомневался — это дело рук военных.
— А кто пострадал после гибели командира роты и его заместителя? — задал я вопрос.
Доброволеца подергал себя за пожелтевший от длительного курения ус, подумал, обежал всех своим быстрым взглядом и начал повествование:
— В тот день я дежурил здесь, у телефона. Прибежал один солдат и сообщил в полк, что господа офицеры утонули. Не прошло и часа, как появился важный пузатый полковник с орденами на груди, а с ним небольшого роста майор. Собрали народ, провели проверку, а потом приказали разойтись по домам и начали аресты. Полковник сам допрашивал арестованных: говорите, орет, так вашу маму деревенскую, кто утопил наших лучших офицеров?! А задержанные трясутся, жмутся от страха друг к другу и совсем дар речи потеряли. Они ничего не знали. Как все произошло, кто и что сделал. Вывели их во двор, повязали, как скотов, и собрались расстреливать, но тут прибыл из Софии какой-то офицер. Прошел к полковнику и долго о чем-то разговаривал. А как вышел, приказал всех арестованных освободить. А допросы стали вести по-хорошему. Однако и это не помогло, божурцы были в неведении и ничего толком сказать не смогли. Так прошло трое или четверо суток, и все свалили на тех троих солдат, которые купались вблизи места происшествия. Арестовали за то, что не пришли на помощь тонувшим господам офицерам, а были обязаны спасти попавших в беду командиров. Судили их в областном центре, а какой им вынесли приговор, не знаю.
Показания других божурцев были почти такими же. Но я не забыл спросить и про учительницу, которая была в компании утонувших офицеров. Она, вероятно, была и осталась единственным свидетелем и непосредственным участником разыгравшейся трагедии.
ebooksa