Тигры Редфернов

22
18
20
22
24
26
28
30

Крики. Грохот камней по стенам. Звон бьющихся стекол и треск дерева. Шипение пламени, удушливый дым пожарищ и горящего человеческого мяса. Тогда, восемь лет назад, он не понял, почему фанатики-протестанты обогнули их дом. Его братья и сестры так же прятались в подвале, а он, сжимая охотничье ружье отца, сидел у двери, едва понимая, что ему придется убивать, пока отец и матушка… отец? Значит, он знал? Знал и… впрочем, какая разница!

Стиснув зубы, Виктор вернулся в зал. Руки наконец перестали дрожать. Что-то было не так — не так, как в Меерзанде. Фанатики хоть и неистовствовали, но не бросались в огонь, как безумные, и, черт побери, с какой стати мирные горожане Блэкуита ни с того ни с сего…

— Их кто-то проклял, — сказала вивене. — Я чувствую присутствие чужой воли.

Виктор слабо вздрогнул, и тут она добавила:

— Я могу к ним выйти.

«Нет!» — чуть было не крикнул ван Аллен, но вовремя прикусил язык.

Вивене переступила раму выбитого окна и прошла сквозь огонь. Толпа вдруг отпрянула от нее и смолкла, а горожане, штурмующие огненную стену перед департаментом, отвлеклись. Стрельба и вопли стихли, слышен был лишь треск пламени и стоны обожженных и раненых. Сквозь пламя Виктор видел лишь мерцающий силуэт вивене — она раскинула руки, словно хотела обнять их всех, и вдруг вспыхнула, как звезда. Ослепительное белое сияние залило кафе, улицу, департамент…

Ван Аллен зажмурился и, закрывая лицо, шарахнулся в самый темный угол. Несколько долгих секунд невыносимо яркого света — и вновь наступила ночь.

Виктор проморгался, вытер слезящиеся глаза и подошел к окну. Рейден сидел на полу, устало сгорбившись. Огненные стены исчезли, люди на улице недоуменно озирались, явно не понимая, как они тут очутились. Валентина стояла посреди Роксвилл-стрит и хмуро смотрела на тела — погибших, умирающих и раненых. Виктор вертелом расчистил оконную раму от осколков и выпрыгнул на улицу.

— Ты могла, — отрывисто проговорил он. — Ты могла там, в Меерзанде…

— Я не могу сделать людей лучше или хуже, — ответила Валентина: ее глаза все еще были темно-синими. — Я могу избавить их от проклятия, а не от их собственных чувств и желаний. — Она опустилась на колени и положила руки на чье-то обожженное тело. — Ступай в больницу Святого Якова. У нас еще много дел.

* * *

Маргарет проснулась, как от толчка, села в постели и заозиралась, прижимая руку к колотящемуся сердцу. Спальня была пуста, из-под штор слабо пробивался лунный свет. Девушку разбудило нечто тревожное — но что?

Не вставая с постели, она осмотрела комнату. Ничего угрожающего. Тогда что… взгляд упал на туалетный столик — из шкатулки с украшениями пробивался темно-алый свет. Маргарет вскочила, отбросила крышку и схватила амулет из красного граната на золотой цепочке. Гладко отполированный прямоугольный камень светился и сильно нагрелся. В его зеркальной поверхности отражались крошечные фигурки, мечущиеся вокруг дома. Ее дома!

Маргарет набросила халат и пулей вылетела из комнаты. Амулет был ключом к защитному куполу, которым Редферн окружил ее дом. Мисс Шеридан пронеслась по гостиной, разделяющей их спальни, и с криком «Энджел!» заколотила в его дверь. Но он наверняка крепко уснул, устав после долгой ночи, и ничего не слышал. Маргарет в панике уставилась на амулет. Гранатовая пластинка стала прозрачной: люди, окрашенные алым и потому похожие на бесов, бросались на ограду дома, дюжина рук трясла кованые ворота.

Что там стряслось?! Зачем они штурмуют ее дом, словно вражескую крепость? Где мама, папа, братья и вся прислуга?! Девушка стиснула амулет и ворвалась в спальню Энджела. Он спал, повернувшись на бок, спиной к ней, и она лихорадочно затрясла его за плечо:

— Энджел! Проснитесь! Энджел, ради бога! Пожалуйста!

Редферн слабо вздрогнул во сне, внезапно повернулся, перехватил ее руку и сдавил до боли, а затем глухо выдохнул:

— Маргарет? Вы?

Девушка машинально дернулась в попытке освободиться. Энджел выпустил ее запястье, и до Маргарет наконец дошло, что его руки и торс обнажены и… и…

— Простите, пожалуйста! — шепотом взмолилась она, заливаясь жгучей краской и отползая от него по кровати. — Но мой амулет, который вы мне дали, который ключ от защиты мамы и папы… он показывает…