Напрасно еретик, имевший поддержку правителя, пытался войти в православные церкви: священнослужители и монахи одновременно закрыли перед ним их все и не пустили в них Тимофея. Патриарх Акакий вначале оказывал ему сопротивление лишь в мягкой форме и молча. Но в первые же минуты архимандриты использовали единственное существовавшее и к тому же привычное лекарство «для борьбы с таким множеством таких тяжелых болезней» – послали своего представителя к римскому епископу, который, как они знали, был по своей пастырской должности главой всех церквей. Письмо монахов не дошло до нас, но папа Симпликий упоминал о нем в нескольких своих письмах к Акакию и в начале 476 года прислал ответ: «Симпликий, епископ – священникам и архимандритам Константинополя. Наш сын, достопочтенный Епифаний, передал нам позже, чем вам бы хотелось, ваши письма. Читая их, мы испытали большое горе от того, что пожары и соблазны опять возникли в той церкви Бога, где они уже столько раз были погашены авторитетом Апостольского престола и решениями Вселенских соборов. Мы посылаем Вам, Ваши милости, это короткое письмо, чтобы ответить на ваш вопрос. Вы уже показали, какие успехи могут, с Божьей помощью, принести эти усилия. Это было хорошо видно, когда этот негодяй был остановлен вашим сопротивлением у дверей дома Божьего и его тайные сторонники были вынуждены назвать себя. Мы послали соответствующие письма императору и нашему брату и собрату по епископскому сану Акакию, которого, как мы думаем, не следует винить за молчание. Через посланца, которого Вы к нам направили, вы получите копию нашего письма императору».
Едва это дело пришло к концу в первую очередь благодаря быстрой реакции монахов и их энергичному сопротивлению, как возникли другие причины для беспокойства. Константинопольский патриарх Акакий открыто встал на сторону Петра Монга, незваного епископа Александрии, против православного епископа Иоанна Талайи. Папа Феликс Третий в ответ на обращение Иоанна к Святому престолу послал в Константинополь двух епископов, Виталия и Мисена, с письмами для Акакия.
Вскоре после отъезда своих легатов папа получил письмо от Кирилла, настоятеля монастыря Неусыпающих, который жаловался, что первосвященник медлит покарать такие серьезные посягательства на православную веру. Феликс сразу же послал легатам указание перед любым их поступком советоваться с Кириллом и узнавать от него, как они должны действовать, а также переслал им несколько новых писем для них самих и для Зенона. Но когда легаты прибыли в Абидос, они по приказу императора и патриарха были арестованы и брошены в тюрьму. У них отняли письма, которые они везли, а самих угрожали убить, если они не будут на стороне Акакия и Петра Монга. Когда легатов привезли в Константинополь, с ними вначале обходились так же, но жестокости и угрозы не заставили их дрогнуть. Однако перед лестью и подарками они не устояли и, забыв о своем долге, изменив порученному им делу, публично появились вместе с Акакием, служили вместе с ним, совершая святые таинства, и признали епископом Александрии Петра Монга, имя которого было громко прочитано первым в святом поминальном списке. Третий легат, Феликс, защитник римской церкви, заболел в пути и приехал в Константинополь лишь после измены двух остальных. Его посадили в тюрьму, у него отняли письма, а поскольку он не повел себя как его трусливые коллеги, Акакий просто не допустил его к себе.
Но монахи бодрствовали. Раньше, чем нарушившие свой долг легаты вернулись в Рим, Кирилл, настоятель Неусыпающих, через Симеона и других монахов предупредил папу о слабости Мисена и Виталия, которые своими поступками и словами заставили поверить, что папа признал Петра Монга, а советовались только с еретиками. Папа горько упрекнул Акакия и Зенона за насилие, примененное к легатам, обратился к духовенству и народу Константинополя с просьбой, чтобы это отступничество не поколебало их веру, потому что насилие одних вовсе не служит оправданием для слабости других. На римском соборе 484 года Мисен и Виталий были смещены со своих епископских должностей и отлучены от церкви, Акакий тоже был лишен священства и католического причастия и навечно проклят.
Римский собор, созванный возле церкви Святого Петра, сообщил постановления понтифика императору, епископам Востока, затем по отдельности каждому православному священнику и митрополиту Константинополя и Вифинии. Латинские епископы писали монахам: «Ваша Святость, уже давно Ваша вера одобрена нами, и с самого начала она одобрена Апостольским престолом, первым среди всех; в этом одобрении невозможно сомневаться. Благодаря Вашей стойкой верности истинному поклонению Богу, благодаря Вашему всегда внимательному усердию и дару, полученному от Святого Духа, Вы отличаете праведных от нечестивых, верных от неверных, католиков от еретиков». После этого в письме был текст решений собора, осуждающих легатов и патриарха Акакия, а затем призыв к адресату оставаться постоянным в его верности.
Защитник римской церкви Тутус получил поручение сообщить Акакию об осуждающем того приговоре и передать все письма адресатам. Он успешно добрался до Константинополя, избежав засады, устроенной в Абидосе, и прибыл в монастырь Диуса, живший по уставу «неусыпающих».
Поскольку Акакий отказывался принять постановление о своем осуждении, один из монахов этого монастыря проявил мужество и в воскресенье, когда патриарх входил в церковь, чтобы служить там синаксис, в присутствии всего народа приколол к мантии Акакия постановление об отлучении. Имя того, кто совершил этот дерзкий поступок, осталось неизвестным, но Акакий отомстил за себя монахам монастыря Диуса. Многие из них были казнены, другие жестоко изранены, еще некоторые брошены в тюрьму. Отомстил он и папе – удалил его имя из поминальных списков. Так начался Акакиев раскол, продолжавшийся тридцать пять лет (484–519).
Но римскому епископу не везло с посланцами. Тутус, который до этого так хорошо справлялся со своим поручением, вскоре тоже позволил себя подкупить. Об этом можно судить по письму папы священникам и архимандритам Руфину и Фалассию и остальным монахам Константинополя и Вифинии. Там сказано:
«Хитрости дьявола часто бывают нам испытаниями, но, слава Богу, мы не поддаемся его козням. В письмах, которые вы передали нам через Василия, сообщается, что Тутус, один из наших самых выдающихся священнослужителей, которого мы назначили защитником церкви и послали привезти наш приговор, осуждающий Акакия, от безумия или, верней, из-за любви к деньгам продался врагам веры, хотя вначале выполнял наши приказы. Он признал свою вину. Поэтому мы лишили этого предателя, этого перебежчика, изменившего вере и Апостольскому престолу, должности защитника, которую дали ему, лишили его причастия наших Святых Тайн и предупреждаем Вас, чтобы Вы по-прежнему не переставая и с постоянным вниманием следили поддержанием истины.
Но поскольку нет сомнения, что некоторые из вас, монахов, были обмануты и перешли на сторону врагов Бога – или по своему почину, или вынужденные необходимостью, заботьтесь о том, чтобы соблюдать наши указания на их счет, и удаляйте из своей общины любого, кто перешел к еретикам по своему желанию или за деньги. Если предатели не будут удалены от верных, если разделение будет полностью отменено, невиновные не укроются от подозрения, потому что люди слабы и склонны к злу. Удалите из общества добрых заразу злых, потому что, как было написано, их порочные разговоры повреждают хорошие нравы. Однако надо немного иначе относиться к тем, кто уступил лишь жестокости мучений. С ними надо обращаться мягче: позволяйте им вернуться в их кельи и искупать вину покаянием и слезами до тех пор, пока католическая церковь не будет избавлена от своих врагов и преследователей».
Советы папы были полезны, поскольку мира между двумя церквями пришлось ждать еще долго. Акакий умер в 489 году, и до 519 года его преемники, полные тех же чувств, что он, не желали вычеркнуть из поминальных списков имя этого прелата и признать авторитет Халкидонского собора.
В эти годы монахи во главе с братьями из монастыря Неусыпающих были едины с Апостольским престолом и с самыми стойкими сторонниками католической партии в Константинополе. Когда Акакий умер, один из них, архимандрит Фалассий, спросил папу Феликса, как монахи должны вести себя по отношению к новому патриарху. И вот какой ответ он получил: «Даже если они вычеркнут из церковных поминальных списков имена Петра Александрийского и несчастного Акакия, которых мы осудили, чтобы подобные им сыны погибели не присваивали себе епископское звание, ни Вы, ни общество, которым Вы управляете, не должны вступать в общение ни с константинопольской церковью, ни с ее будущим епископом, пока Апостольский престол не будет поставлен в известность обо всем либо письмами, либо вашим докладом. А поскольку вследствие Вашей католической веры Вы исполняли решение Апостольского престола временно прекратить общение с теми, кого она осудила, Вы должны по примеру блаженного Петра возобновить общение с ними, но лишь в случае, если осужденный вначале сам возобновил его с вами. Не позволяйте убедить себя, что мы снова общаемся с этой церковью: вы видите, что это еще сомнительно и нам еще ничего точно не известно об избранном первосвященнике. Поэтому продолжайте ждать указания Апостольского престола о возобновлении общения с константинопольской церковью, если желаете по-прежнему придерживаться веры блаженного Петра и католической истины».
Это положение сохранялось до начала царствования Юстина Первого, то есть до 518 года. Константинопольские горожане, подавляющее большинство которых были верны православию, воспользовались вступлением на престол нового государя, чтобы публично выразить свои чувства. В первое воскресенье после избрания Юстина, когда патриарх Иоанн вошел в Большую церковь, окруженный всем своим духовенством, народ закричал: «Многая лета императору, многая лета императрице, многая лета патриарху! Почему мы остаемся отлученными? Срочно объявите святой собор! Или объявите собор, или уходите! Объявите сейчас праздник в честь Халкидонского собора. Объявите на завтра праздник в честь Отцов Халкидонского собора. Мы останемся здесь, пока вы его не объявите. Если вы не ответите, мы останемся здесь до вечера».
На следующий день, в понедельник, 16 июля отмечался праздник в честь Халкидонских Отцов. Так одними и теми же восклицаниями народ встретил и императора, и императрицу, и патриарха, а потом люди начали настойчиво кричать: «Пошлите синодальные письма в Рим, сделайте праздник церкви полным, впишите в поминальные списки четыре собора. Римского епископа Льва – в поминальные списки!» Патриарх велел включить в поминальные списки четыре великих собора – Никейский, Константинопольский, Эфесский и Халкидонский, имена патриархов Евфимия и Македония, а также имя папы Льва. И народ ответил на это песнопением: «Благословен будь Господь, Бог Израиля, который посетил и освободил свой народ». Потом, когда настало время читать поминальные списки, народ в полной тишине плотно сдвинул свои ряды и встал вокруг алтаря, чтобы услышать чтение. И когда дьякон произнес названия четырех соборов, имя папы Льва и имена архиепископов Евфимия и Македония, все закричали в один голос: «Слава Тебе, Господи!»
Столичные монахи желали официального утверждения тех актов, которых народ своей настойчивостью добился от патриарха. Они направили Константинопольскому постоянному собору доклад о том, что произошло 15 и 16 июля в Большой церкви, и попросили присутствовавших на заседании епископов добиться, чтобы патриарх и император утвердили решения, которых требовал народ. Это письмо подписали пятьдесят четыре архимандрита от имени всех монахов столицы.
Дабы положить конец расколу, оставалось только сообщить римскому епископу о чувствах народа, монахов, епископов, патриарха и императора и о желании их всех возобновить общение с римской церковью. Получив письма патриарха и императора, папа Гормизд сразу же послал в Константинополь легатов со своими письмами и текстом католического Символа веры, который теперь известен как формула Гормизда. Ее подписали патриарх и те епископы, которые находились тогда в Константинополе, а после них все архимандриты.
В этой формуле есть прекрасные слова: «Первое условие спасения – следовать правилам истинной веры и ни в чем не отступать от предания Отцов, ибо невозможно, чтобы не исполнилось слово Господа Нашего Иисуса Христа: „Ты Петр, что значит камень, и на этом камне я построю свою церковь“. Это слово подтверждено делом, ибо Апостольский престол всегда сохранял католическую религию невредимой… Мы подвергаем анафеме те ереси, которым провозглашает анафему он, мы осуждаем тех еретиков, которых осуждает он. Мы во всем следуем за Апостольским престолом, мы обнародуем все, что он постановил. Поступая так, я надеюсь, что вместе с вами буду и далее поддерживать общение с апостольской кафедрой, которая обеспечивает целостную и совершенную прочность христианской религии».
По свидетельству дьякона Рустика, за время правления Юстина под формулой Гормизда подписались около 2500 епископов.
По словам Боссюэ, все церкви, подписывая эту формулу, провозглашали, что римская вера, вера Апостольского престола прочна, что эта прочность целостна и совершенна и что эта прочность, чтобы она никогда не исчезала в будущем, укреплена несомненным обещанием Господа. Именно этот Символ веры епископы были обязаны послать митрополитам, митрополиты патриархам, а патриархи папе, чтобы он один, получив это утверждение от них всех, в ответ вернул им всем причастие и единство. Мы знаем, что в последующие столетия Символ веры был тот же, с теми же вступлением и заключением, только были добавлены новые ереси и еретики, которые в разные времена нарушали спокойствие церкви. Как все епископы адресовали его святому папе Гормизду, святому Агапиту и Николаю Первому, так на Восьмом соборе (мы можем об этом прочитать) эти же самые слова были обращены к Адриану Второму, преемнику Николая. Какой христианин осмелился бы отвергнуть то, что распространилось всюду, пропагандировалось все эти века и было освящено Вселенским собором?
За успех – прекращение раскола и воссоединение двух церквей в общей и одинаковой вере и в осуждении одних и тех же ошибок под верховной властью Апостольского престола – константинопольская церковь должна была благодарить в первую очередь этих монахов. Они своей верностью католическому учению, стойкостью при его защите, своевременностью требования, когда они во тьме непрерывных разногласий пожелали получить, как светильники, просвещенные советы римского понтифика, своим воздействием на народ и своими выступлениями на соборах еще раз заставили отступить ересь и принесли победу вере древних Отцов, вере Вселенских соборов и римской церкви.
ebooksa